— Более чем, — уверенно кивает он. — Он здесь под надежной защитой, можешь не бояться. Я уберегу его от всей той бесовщины, что в мире творится.
— От бесовщины, значит, — киваю я, сам же начинаю сомневаться, правильно ли поступаю, оставляя мальчика здесь.
Батюшка-то явно с придурью. Вон, собрался из Василия послушника делать. Это, конечно, лучше, чем жить на помойке с наркоманами или в городе прогрессовцев, но и не уверен я, что хорошо ему будет вот в такой изоляции от общества.
— А если Вася вырастет, и не захочет становиться твоей заменой? — спрашиваю я.
— Значит, такова воля божья, неволить я его не стану, — отвечает добродушно отец Прокофий, подвигает ко мне миску с пирожками: — Ты ешь, ешь, вон худой какой. Вон, до чего довело тебя общество с их погаными рейтингами.
Я не отказываюсь, беру еще один пирожок, отец Прокофий наливает мне чай, вручает еще один пирожок Васе.
— Значит, церковь не признает рейтинговую систему? — интересуюсь я, чтобы хоть как-то поддержать беседу.
— Не стану говорить за всех, но я не признаю, — грозно говорит Прокофий, многозначительно вскидывает указательный палец кверху и уже спокойно добавляет: — Нечистый придумал все эти рейтинги-шмейтинги. Разделение людей на касты, на высших — низших. Потому что в его желании людей поработить и к греху склонить. Сверхспособности эти — тоже от нечистого. Негоже, чтобы человек — вот так, подобно Господу, возвышался над другими людьми. Потому что человеческая природа склонна к греху, и сии способности он зачастую использует не на благо, а чтобы зло творить. И хочешь верь, хочешь нет, бесы ходят среди нас, — и понижая голос, он добавляет: — Сам, своими собственными глазами видел. Людьми прикидываются, живут как люди — а внутри черт! — он стучит кулаком по столешнице.
Я слегка отшатываюсь от стола и удивленно таращусь на батюшку. Если бы я не знал, того что знаю, счел бы, что он свихнулся. Но он явно в трезвом уме.
— А как эти бесы выглядят? — всем своим видом выражая заинтересованность, спрашиваю я.
— Да вот так же, как ты, и как я. Бывает и в детях такой бес сидит, — он косится на Ваську. Под его взглядом мелкий даже жевать перестает. — И, если такого беса разозлить — он вмиг свою сущность покажет и может даже покалечить или убить.
— Значит, и рога у него и хвост? — спрашиваю я.
— А они разные, — машет рукой отец Прокофий. — Есть, да, такие как ты сказал. А есть сияющие — прикидываются ангелами божьими, а сами такие же бесы.
Вот те на! Да отец Прокофий явно шарит. Решаю, что я просто обязан дальше его порасспрашивать:
— И где вы видели этих бесов?
Отец Прокофий хмурится и отвечать, по всей видимости, не очень хочет, потом говорит, резко меняю тему:
— А ты куда собираешься? Вижу, что ты не из этих падших лутумов. Мыслишь ясно, хоть и выглядишь плохо.
— Я? Да так, — неопределенно машу рукой, — друг меня забрать должен, а после попробую вернуться в общество. Так ты про бесов расскажи, очень интересно. Мне кажется, я тоже что-то такое видел.
— В общество, — поджимает губы и кивает он, явно игнорируя мой вопрос, — ну так-то лучше, конечно, чем на свалке.
— Верно, — соглашаюсь я. — А про бесов?
Отец Прокофий качает головой:
— Да нечего тут рассказывать. Есть они — и все. Да и ты поди совсем другое видел. Под тем дурманом, что вы там принимали, и не такое поди привидится.
Ясно, значит, вопросами от него чего-то добиться не получиться. Значит, зайдем с другой стороны. Решаю активировать чтение мыслей. Во-первых, узнаю, откуда он в курсе про бесов и светляков, а во-вторых, хочу убедиться, что Васе с ним действительно безопасно оставаться.
Но не тут-то было. Запрос на активацию способности не сработал. Вообще ничего не произошло, даже огненной таблички с пояснением, почему способность не активировалась, не появилось. Это еще что за дела?
Пытаюсь активировать базовые способности, но и они не работают. После пытаюсь вызвать характеристики и даже выйти в темное пространство-меню. И снова никакой реакции. Словно выключилась система к чертовой матери. Но ведь еще час назад все работало. О-о-очень интересно.
— Ты в порядке? — озадаченно спрашивает батюшка, внимательно глядя на меня. — Что-то побледнел ты. Тебе плохо?
— Да нет, все нормально, — отвечаю я.
Хотя куда уж там нормально? От одной только мысли, что я потерял все способности и связь с подопечными, становиться не по себе. Но преждевременная паника ни к чему. Нужно разобраться.
— Ну, раз нормально, — говорит Прокофий, — значит, пойдем Василия искупаем, а после крестить будем.
— Прямо сейчас? — спрашиваю я.
— А чего тянуть? Раз ты здесь, значится, крестным отцом ему будешь. Сам-то хоть крещенный?
Я растерянно смотрю на него, не зная, что ответить. Вообще-то, я — Леонид Бессонов как бы крещенный. А вот Левка наверняка таковым не был. Но вроде как самого Левки тут и нет больше.
— Да, крещенный, — говорю я уверенно, — только крестик свой где-то давно посеял.
— А ничего, я тебе дам и освещу. Это хорошо, что крещенный. Раньше чаще детей крестили. И лутумы еще лет пять назад ко мне приходили с детками — никому никогда не отказывал. А сейчас вообще никого. Только что по воскресеньям несколько бабушек захаживают на утреннюю службу. Так, а сейчас мойтесь идите, а я вам какую-нибудь одежду подыщу.
— Слушай, отец Пркофий, — говорю я, — очень польщен твоим гостеприимством и щедростью, но вот не пойму. Неужели ты не боишься вот так пускать в свой дом меня, чтобы я тут ходил. Так-то у лутумов слава плохая. А вдруг мы ограбим тебя и сбежим?
В ответ он нехорошо усмехается:
— Ограбите? Да на здоровье! Брать-то у меня нечего кроме еды. Пирожки вот эти, что ли, сопрете? Да берите себе на здоровье, сам отдам. Мне Серафима с шестого дома каждые три дня их приносит, есть не успеваю. Да и знаешь, что, Леонид, есть у меня талант особый, — загадочно улыбается он, — вижу я людей, умею считывать их помыслы. Понимаю, чем человек наполнен, добрыми намерениями, аль злыми. Вот ты, Леонид, не