«Голубые танцовщицы», или Зачем анализировать то, от чего тебе хорошо?
Прекрасный и простой рецепт отдыха в музее – найти картину, при взгляде на которую становится хорошо. В Москве для этого, если есть время и хочется расслабиться, стоит пойти в Пушкинский музей и буквально выдохнуть возле «Голубых танцовщиц» Эдгара Дега.
Это, очевидно, красивая картина, которая обычно всем нравится. Легкость и понятная красота танцовщиц, отношение цветов и наложение штриха на штрих – на все это так приятно смотреть и получать удовольствие. Большинство зрителей у этой картины успокаиваются и расслабляются. Зачем посвящать «Танцовщицам» Дега главу в этой книге? Зачем погружаться в детали и пытаться понять то, что, кажется, не нужно пояснять?
Мы имеем право понимать и разбираться в хороших и приятных темах не меньше, чем в сложных и серьезных. В современном мире люди, умеющие отдыхать, наслаждаться и расслабляться любыми гармоничными способами, как будто всегда на сто шагов впереди. Полно и глубоко прожить «Голубых танцовщиц» – значит приумножить удовольствие, добавить ему ценности, сделать его более весомым и решающим, таким, на которое можно надежно опереться, когда это необходимо.
Что тут происходит?
– Девушки-балерины танцуют.
Присмотритесь, а танцуют ли они? Что делает каждая из девушек? Начнем наблюдение с балерины в центре картины, потом будем двигаться взглядом вверх и против часовой стрелки.
– Балерина в центре, похоже, поправляет бретельки на своем платье.
– Следующая девушка, видимо, вытирает лицо рукой?
– А другой рукой, наверное, тоже поправляет бретельку.
– Девушка в левом верхнем углу разминается у станка.
Эдгар Дега. Голубые танцовщицы, 1897. Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, Москва
– Судя по всему, они все разминаются перед выходом на сцену, а не танцуют.
Так и есть. На балеринах сценические костюмы, у них уложены волосы, думаю, остаются считаные минуты до их выхода на сцену. Давайте посмотрим на последнюю танцовщицу внизу полотна: что делает она?
– Завязывает пуант.
– Или тоже тянется, разминается перед выходом.
Какая магия! Мы не видим ни рук, ни ног персонажа, мы даже не видим лица, но мы с точностью до двух движений знаем, что именно она сейчас делает. Это невербальный фокус, заставляющий нас домысливать происходящее. Перед нами только визуальная информация, кажется, не самая отчетливая или полная, но как стремительно визуальный образ приводит нас к ясному пониманию происходящего в произведении.
– А может, на картине изображена одна и та же девушка, но как бы в движении?
Проверим эту гипотезу. В самом ли деле одна и та же девушка изображена в разных позах?
– Кажется, вполне может быть и так, у всех балерин одинаковые платья и цвет волос.
– Да, но у них у всех разные прически.
Прически балерин действительно немного отличаются. У танцовщицы внизу холста – одинарный пучок, у девушки в центре – двойной, а у девушки в правом верхнем углу, кажется, и вовсе заплетена косичка вокруг головы с выбившейся и падающей на шею прядью. У танцовщицы в левом верхнем углу в прическу вплетен цветок, так же как у балерины внизу холста, а вот прически оставшихся двух балерин уложены без цветов.
Так что после внимательного просмотра можем с уверенностью сказать: все это – разные балерины, которые, вероятно, находятся за кулисами в театре и готовятся к выходу на сцену.
В чем идея картины?
– Красота балета, балерин и танца.
– Еще женская красота. Здесь есть и грация, и изящество женского тела.
– Думаю, еще одна идея в том, что в театре красиво не только на сцене, но и за кулисами.
Это очень гармоничная картина, в которой идея красоты показана многогранно и с разных сторон. Но каким образом Эдгар Дега добивается такой гармонии?
Начнем с композиции. Как наш взгляд движется по картине?
– Мы движемся по кругу.
Спящая Ариадна, XVIII в. Музей Прадо, Мадрид
Вначале я предложила рассматривать персонажей, двигаясь по картине против часовой стрелки. А если попробовать рассмотреть балерин, переходя от одной к другой в противоположном направлении, по часовой?
Дега создал круговую композицию, которая идеально работает и раскручивается в обе стороны одинаково легко, а поменять направление нашего движения мы можем в любой момент, когда захотим. Помимо этого, мы можем кружиться внутри картины, свободно начиная с любой из балерин.
Добавляет ли что-то нашему восприятию картины выбор Дега не прорисовывать никаких мелких и тонких деталей в портретах девушек? Представьте, если бы у балерины в центре на лице были бы четко изображены глаза, брови, ноздри, разрез губ и изгибы ушной раковины.
– Возможно, было бы интереснее разглядывать каждую из балерин.
– А так получается, что сложно надолго удерживать взгляд на каждой девушке по отдельности.
Именно, и к чему это приводит?
– Мы вынуждены постоянно блуждать взглядом по кругу в этой картине.
Мы кружим по часовой стрелке или против, перескакиваем с одной балерины на другую, и нам действительно сложно остановиться. Есть небольшая пауза, когда мы цепляемся за желание рассмотреть лицо танцовщицы, которая находится справа вверху, и ее образ необходим для короткой паузы зрителю, чтобы ненадолго перевести дух.
Почему при первом взгляде на картину мы убеждены в том, что девушки танцуют, когда на самом деле они готовятся к выходу на сцену?
– Вероятно, потому, что это мы «танцуем взглядом», кружась по картине, рассматривая одну балерину за другой.
Это гениальная манипуляция, к которой Дега прибегает с помощью по-особенному выстроенной композиции.
Неосознанно наш взгляд в этой картине Дега движется по тому же принципу, что и в «Менинах» Веласкеса – все благодаря движению света. Начнем просмотр с балерины, которая находится снизу, и заодно проследим, как виртуозно раскручивается движение композиции в обратную сторону – по часовой стрелке.
Мы входим в картину с помощью изображения тянущейся к ноге танцовщицы – именно она дает нашему взгляду импульс для движения вверх и влево. Мы видим освещенный желтый цветок в прическе, свет на волосах и крае