К 1494 г. положение на Эспаньоле вызывало серьезную обеспокоенность короны. В Мадриде было известно о малом: количестве и плохом качестве добываемого золота, о назревавшем мятеже испанцев против адмирала-чужестранца, наконец, о колебаниях и просьбах о помощи самого Колумба. Королевская чета приняла далеко не все планы последнего, касавшиеся индейцев. Мысль о христианизации аборигенов получила ее одобрение, идеи работорговли отвергались, правда, не окончательно. [16] К решительным действиям корону подталкивали также нараставший социально-экономический кризис в Испании, рост числа «лишних людей» на полуострове и, не в последнюю очередь, недовольство тем, что Колумб, неохотно расстававшийся с планом создания торговой фактории, стремился, как ей казалось, выступать в качестве равного партнера Мадрида. Перспектива заселения и освоения новых земель была короне все же значительно ближе, чем торговая экспансия, на путь которой ее толкал Адмирал Моря-Океана.
10 апреля 1495 г. Фердинанд и Изабелла отменили пошлины и ввели другие льготы для тех, кто намеревался отправиться в Западные Индии. Этим они пытались снять с государства заботы о колонистах, сохранив свои прибыли от эксплуатации заокеанских владений. Доля Колумба, составлявшая по капитуляции ⅒ часть доходов от торговли и ⅛ от всего добытого на новых землях, теперь была уменьшена. [17] Первым разрешение на снаряжение частной экспедиции получил кредитор Колумба X. Берарди. [18] Продолжая осуществлять свои замыслы, корона 5 мая – 2 июня 1495 г. опубликовала новую редакцию документа, касающегося переселенцев в Америку. Число свобод и льгот, которые им предоставлялись, возросло. Правда, речь пока шла об обследовании уже известных земель, открытии новых, поисках золота, торговле, а не создании постоянных поселений, хотя подобная перспектива уже предусматривалась. Скажем, право покинуть Эспаньолу получали далеко не все желающие. Вскоре договор с короной на новых условиях подписал Висенте Яньес Пинсон. [19]
О дальнейшем ограничении своих полномочий на Эспаньоле Колумб узнал из королевских распоряжений, доставленных ему в 1495 г. Хуаном де Агуадо. Они предусматривали сокращение числа жителей, находившихся на содержании казны, и постепенный переход населения острова на самообеспечение. В Западные Индии разрешалось ввозить скот, домашнюю птицу, семена. Для регулярной связи с американским островом были созданы флотилии, одна во главе с X. де Агуадо, другая — с X. Берарди и А. Веспуччи. Они получили право торговли и открытий, что противоречило капитуляции 1492 г. [20]
Несмотря на то, что в 1496–1497 гг. отношения Колумба и короны несколько смягчились, генеральная линия испанской колониальной политики осталась неизменной. За океан в пику адмиралу и вице-королю Эспаньолы была отправлена экспедиция Алонсо де Охеды. Мадрид продолжал требовать сокращения казеннокоштных поселенцев, посылать на остров земледельцев, стремиться к созданию там системы самообеспечения. [21] 22 июля 1497 г. Колумбу было предоставлено право от имени короны распределять между прибывавшими испанцами земли Эспаньолы. [22] Это должно было положить начало классу землевладельцев, и никак не соответствовало замыслам мореплавателя, продолжавшего вынашивать планы работорговли. Письмо Колумба королевской чете от 18 октября 1498 г. не оставляет сомнений на этот счет. [23] Во время третьей экспедиции конфликт между адмиралом и колонистами серьезно углубился. Дело было далеко не только в неприязни к чужестранцу, столкнулись сторонники разных методов колониальной экспансии.
Распределять земли Колумб не спешил, и лишь восстание испанцев во главе с Франсиско Ролданом заставило его в 1499–1500 гг. начать выполнение указания Мадрида. Впрочем, этот акт никак не решал проблемы самообеспечения. Испанцы трудиться не желали. Без рабочих рук земля была для них совершенно бесполезной. Тогда вместо земли Колумо стал распределять между испанцами индейцев с тем, чтобы последние обеспечивали их существование. Подать в виде золота заменялась для таких аборигенов принудительной трудовой повинностью. Прибывший на остров представитель короны Франсиско Бобадилья закрепил победу испанцев над Колумбом. Он начал раздавать и земли, и индейцев для их обработки, а также разрешил свободный поиск золота. [24] Эксплуатация аборигенов заокеанскими пришельцами, не носившая в первой половине 90-х годов регулярного и повсеместного характера, приобретала теперь более четкую и жесткую организационную структуру. Одновременно корона окончательно ликвидировала монополию Колумба на открытие новых земель. С этой целью в 1499–1500 гг. она заключила договоры с Алонсо де Охедой, Диего де Лепе, Велесом Мендосой и др. Единственным условием испанских монархов была передача им пятой части золота с новых территорий. [25] Сначала права открытия и управления не совмещались, но вскоре они стали сосредоточиваться в одних руках. Так, Охеда стал губернатором о-ва Кокибакоа. [26]
Колумбу тоже не было отказано в праве на новые открытия. В 1502 г. он организовал четвертую экспедицию, в ходе которой, в частности, достиг побережья Панамы, но как идеолог колониальной политики мореплаватель к этому времени потерпел полное поражение. Колумб сам признал это в письме кормилице дона Хуана Кастильского (1500 г.) и Мемориалах 1501 г. Он согласился с методами колонизации, проводившимися короной, ее монополией в управлении новыми землями, отказался, как это требовал Мадрид, от торговли обращенными в рабство индейцами. Единственное, на что Колумб продолжал претендовать — это охрана своих финансовых интересов. [27] Впрочем, с 1502 г. он и не мог оказывать какого-либо влияния на испанскую политику в Вест-Индии. Следующий ее этап связан с именем преемника адмирала Николаса Овандо.
Противоречия короны и Колумба на начальном этапе конкисты восходят к различиям между кастильскими завоевательными традициями и методами, свойственными молодому европейскому торговому капиталу. И те, и другие были неразрывно связаны со сложной и весьма противоречивой эпохой первоначального накопления. Позиции Колумба ослаблялись разительным несоответствием между тем, что он искал за океаном, и тем, что его реально окружало, идефикс о близкое открытии подлинной Индии, с которой он и сошел в могилу. Победа короны была предопределена всем ходом социально-экономического развития метрополии, самой ситуацией, в конторой оказались испанцы на островах Вест-Индии.
Спустя несколько лет оказалось, что победа короны более чем призрачна. Одолеть плененного своими географическими иллюзиями и измученного тяжкими недугами стареющего мореплавателя оказалось неизмеримо легче, чем решить экономические, социальные и демографические проблемы в Новом Свете. Ни Овандо (1502–1509 гг.), ни Диего Колумб (1509–1519 гг.) их не одолели. Несмотря на значительное число испанских переселенцев [28] и расширение колониальной экспансии (захват в 1508 г. Пуэрто-Рико, в 1509 — Ямайки, в 1511–1513 — Кубы), кризис неотвратимо надвигался. Культуры атлантической полосы были несовместимы с вторгшейся к ним пиренейской цивилизацией, индейские этнические образования таяли,