Сам Наппельбаум считал свои жанровые опыты ошибочными и впоследствии выражал сожаление по поводу того, что совместил на выставке в Аничковом дворце психологические портреты революционных и государственных деятелей, актёров, писателей, поэтов, учёных с легкомысленными, по его мнению, картинками. Он даже называл их «декадентскими и формалистскими исканиями». Особенно беспокоило его соседство портрета Ленина со стендами, на которых были размещены бытовые снимки и даже фото в стиле ню.
Не знаю, каково мнение на этот счёт маститых искусствоведов, но мне кажется, что никакого противоречия в подобном совмещении не было. Мастер показал всё, на что был способен, а выставка дала представление о разных, но взаимодополняющих гранях его творчества. Таким образом, появился объём, давший зрителю более полное представление о возможностях светописи. Маэстро был представлен не однобоко, а с самых разных сторон, что позволило говорить о нём как о новаторе и экспериментаторе.
Однако период увлечения жанровой фотографией прошёл у него довольно быстро, и он окончательно понял, что главное его призвание – портрет.
В 1920-1930-е годы он сделал огромное количество фотографий, запечатлев вождей революции, партийно-государственных деятелей и военачальников. В этой галерее довольно много знаковых лиц, оказавших огромное влияние на судьбы молодого советского государства. Это снимки Сталина, Троцкого, Дзержинского, Крупской, Свердлова, Будённого, Фрунзе.
Удивительно, как мощно и беспощадно сумел Наппельбаум раскрыть образы этих людей, особенно Сталина и Троцкого. Их мастер снимал неоднократно, делал фотографии и ростовые, и поясные, и погрудные.
Но вот, например, одна из фотографий Сталина, где вождь снят очень крупно. Акцентирован на этом снимке лишь левый глаз модели, всё остальное находится либо не в фокусе, либо в тени, либо вовсе погружено в черноту фона. Голова Сталина – на белом фоне, небрежно отретушированная рубашка тоже белая и перекликается с фоном, что даёт впечатление светлого и благодушного образа. Но чёрные усы модели вонзаются в бездонную темноту задника, сливаясь с ним, и зритель, перемещающий взгляд снизу на правый, тщательно проработанный глаз вождя, вдруг видит и лукавый прищур, и тайное коварство, и мстительную злопамятность. А второй глаз вождя, мерцающий в полумраке, глядит словно из потусторонних далей. Сталину чрезвычайно нравился этот портрет, на котором он предстаёт властным владыкой полумира. И такого вождя нет ни на одной официальной фотографии, только у Наппельбаума. Другие снимки – торжественные, парадные, помпезные, а этот – живой, жизненный и точно раскрывающий суть человека.
То же самое можно сказать и о портретах Троцкого. Их тоже несколько, и все они отличаются друг от друга, но два самых интересных снимка сделаны Наппельбаумом в пору наивысшего подъёма наркомвоенмора. На одном из них Троцкий изображён крупным планом – здесь он предстаёт мыслителем и философом, лицо его спокойно и сосредоточенно, взор устремлён чуть вниз, за границы кадра, – это всезнающий, уверенный в себе руководитель и в то же время – по аналогии с Лениным – добрый пастырь, доброжелательный начальник. А на второй фотографии, где Троцкий сидит на стуле в рабочей, видимо, обстановке, образ его кажется демоническим. Фигура героя снимка смещена влево, и ноги его почти выходят за рамки кадра, рука опирается на стопку бумаг, и весь он – движение куда-то вперёд, в неизведанное пространство, в неведомые дали. Глаз почти не видно, их скрывают стёкла пенсне, но сама фигура, как будто статичная, кажется, вот-вот взорвётся стремительным броском.
Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И. В. Сталин
Оба героя очень любили свои снимки, сделанные Наппельбаумом, – видимо, им казалось, что именно эти фотографии точно отражают их суть, их место в мире.
Наппельбаум фотографировал героев своего времени и очень преуспел в этом. Он не мог знать, что многие из тех, кого он снимал, впоследствии выпадут из учебников истории, станут врагами народа и любое упоминание о них будет опасным. Поэтому многие негативы из обширного наследия мастера в новые времена окажутся утраченными. Исчезали из жизни и с политической арены Бухарин, Рыков, Радек, Постышев, Каменев, Антонов-Овсеенко, Дыбенко, крупнейшие советские военачальники, руководители наркоматов, крупные учёные и деятели искусства – исчезали и негативы. Хранить их было просто опасно. Но позитивы Наппельбаума, фотографии, воспроизведённые на открытках, плакатах, в газетах, журналах, вследствие их огромных тиражей всё же остались и осели в библиотеках, архивах, спецхранах, явившись по прошествии лет историкам и зрителям. Но оригиналы, а их было очень много, пропали, по-видимому, безвозвратно. Кстати, по словам внука Наппельбаума, в силу обстоятельств пропал и большой дореволюционный архив мастера.
В 1917–1918 годах у маэстро возникла идея создания государственной фотографии. Все фотографы в стране были частниками, а Наппельбаум задумал поставить дело на широкие всероссийские рельсы, получив поддержку на самом высоком уровне. К тому времени у него уже были неплохие связи, но он не был уверен, что организация фотодела на государственном уровне может заинтересовать страну, у которой и без того огромное количество нерешённых, причём самых животрепещущих проблем. Попытку тем не менее он сделал. И она увенчалась успехом.
Весной 1918 года советское правительство переехало из Петрограда в Москву. И Наппельбаум, покинув Питер, записался на приём к председателю ВЦИК Якову Свердлову. Тот принял его в Кремле и, к удивлению мастера, с большим сочувствием отнёсся к его инициативе. Свердлов хорошо понимал значение государственного дела, которое могло стать для новой власти мощным средством визуальной пропаганды, к тому же он знал Наппельбаума как большого мастера, автора портретов Ленина и других деятелей революции, поэтому предложение маэстро его заинтересовало, и он сделал всё, чтобы Фотография ВЦИК была открыта, а Наппельбаум стал её первым руководителем.
Организации предоставили помещение в здании гостиницы «Метрополь» (Второй Дом Советов), здесь же дали квартиру и самому Наппельбауму, по соседству, кстати, с товарищем Троцким. В других номерах гостиницы жили видные большевики, приехавшие из Петрограда в Москву правительственным поездом. На втором этаже была расположена приёмная Свердлова. Так что у Фотографии ВЦИК всё было под рукой: и высокий покровитель, и модели, а самому Наппельбауму пришлось с тех пор жить на два города – Москву и Петроград.
Председатель ВЦИК Я. М. Свердлов перед заседанием 5-го съезда Советов. 1918 год
Функции Фотографии ВЦИК определялись в первую очередь пропагандистскими задачами, а сам руководитель учреждения был настроен на то, чтобы продолжать