Рэйвен моргнул. Медленно, словно пытаясь отогнать наваждение.
— Алисия? — его голос был хриплым, как скрежет камней.
— Она самая. Или вы ожидали увидеть привидение? Говорят, они нынче в моде в этих краях.
Он сделал еще один шаг, сокращая дистанцию. От него веяло холодом — физическим, пронизывающим. Снег на его плаще начал таять, капая грязной водой на пол.
— Что это? — он обвел рукой пространство вокруг, не снимая черной перчатки. — Откуда это все?
— Ремонт, Рэйвен. Это называется ремонт. Полезная штука, когда хочешь жить по-человечески.
Его глаза сузились. В них вспыхнуло подозрение.
— Ремонт стоит денег. Больших денег. Я запретил выделять тебе средства. Я заблокировал твои счета. Даррен докладывал, что ты требовала материалы, но я отказал. Откуда?
Он навис надо мной. Высокий, подавляющий. Его аура давила на плечи бетонной плитой.
— Ты продала фамильные артефакты? — прорычал он. — Ты ограбила оружейную? Или ты...
Его взгляд скользнул по моему платью, слишком дорогому для ссыльной, и в его глазах мелькнула совсем уж грязная мысль.
— ...или ты нашла спонсора? Кто он? Купец? Наемник? Чем ты расплачивалась, Алисия?
Пощечина была бы менее обидной.
Я почувствовала, как внутри меня поднимается горячая, яростная волна. Не магия Сада, а моя собственная, человеческая злость.
— Осторожнее, Ваша Светлость, — тихо сказала я, глядя ему прямо в глаза. — Вы ступаете на тонкий лед. И он может треснуть.
Я развернулась на каблуках, зашуршав юбками.
— Идемте. Разговор будет долгим, а в холле сквозняк. Вы ведь не хотите застудить свою драгоценную магию?
Я направилась в гостиную, не оглядываясь. Я знала: он пойдет следом. Его любопытство и его ярость не дадут ему уйти.
***
Гостиная была моим шедевром.
Здесь было сердце уюта. Огромный камин, вычищенный Казимиром до блеска, гудел ровным, мощным пламенем. Березовые дрова (спасибо Браму) потрескивали, выбрасывая снопы искр.
На полу лежал пушистый ковер (подарок Марты, «чтобы ножкам тепло было»). Два глубоких кресла стояли у огня, а между ними — низкий столик, накрытый кружевной салфеткой.
Но главным украшением был не интерьер.
На каминной полке, в простой стеклянной вазе, стояли три ветки.
Ветки вишни.
Они были усыпаны бело-розовыми цветами. Живыми, нежными, трепещущими от потоков теплого воздуха. Их аромат наполнял комнату, смешиваясь с запахом горящего дерева и ванили.
Рэйвен вошел в комнату и застыл на пороге.
Я видела, как расширились его зрачки. Он смотрел на цветы так, словно увидел воскрешение мертвых.
— Зима... — прошептал он. — На дворе минус тридцать. Метель. А у тебя... цветут деревья?
— У меня свой микроклимат, — я грациозно опустилась в кресло, расправив складки платья. — Садитесь, Рэйвен. В ногах правды нет, а вы выглядите так, будто не спали неделю.
Он не сел. Он подошел к камину, стягивая перчатки. Его движения были резкими, дергаными. Я заметила, как дрожат его руки. Черная вена на его шее пульсировала, вздуваясь веревкой.
Ему было больно. Физически больно. Я, как биолог, видела признаки истощения. Его организм пожирал сам себя.
— Ты не ответила, — он повернулся ко мне. Теперь он стоял спиной к огню, и его силуэт казался еще более мрачным. — Откуда деньги, Алисия? Откуда это платье? Откуда еда для гарнизона, о которой мне доложили у ворот?
— Я работаю, Рэйвен, — просто ответила я. — Я открыла лавку.
— Лавку? — он поперхнулся этим словом. — Ты? Герцогиня дель Тор? Торгуешь... чем? Пирожками?
— Не только. Лекарствами. Сладостями. Услугами.
— Услугами? — его голос упал на октаву, став опасным.
— Лечебными, — отрезала я. — Я лечу людей. Сержант Брам снова ходит. Интендант перестал кашлять. Дети спят спокойно. А в обмен их отцы и мужья помогают мне восстанавливать то, что ты бросил гнить.
Он молчал, переваривая информацию.
— Ты не маг, — наконец произнес он. — Кристалл показал пустоту. Как ты можешь лечить?
— Может быть, ваш кристалл сломан? — я склонила голову набок. — Или он измеряет только то, сколько разрушения может принести человек? А созидание он не видит?
Я потянулась к изящному фарфоровому чайнику, стоящему на столике.
— Чай?
Рэйвен дернулся. Его ноздри раздулись.
— Что это за запах? — спросил он хрипло.
— Это «Медовая Вишня», — я начала наливать темно-янтарную жидкость в тонкую чашку. Пар поднялся вверх, закручиваясь спиралью. Аромат стал гуще, плотнее. — Сбор этого утра. Успокаивает нервы, проясняет разум. И, говорят, снимает боль.
Я видела, как он борется с собой.
Его Зверь, тот самый внутренний дракон, о котором я читала в книгах, сейчас рвал цепи. Он чуял запах Истинной. Он чуял запах Жизни. Он хотел этот чай больше, чем воздуха.
Рэйвен сделал шаг к столику. Потом еще один. Он двигался как марионетка, которую дергают за нитки инстинктов.
Он рухнул во второе кресло, словно ноги перестали его держать. Протянул руку к чашке.
— Дай.
Я накрыла чашку ладонью.
— Не так быстро, Ваша Светлость.
Он поднял на меня глаза. В них полыхал синий огонь ярости и... голода.
— Ты смеешь отказывать мне? В моем собственном доме?
— Этот дом был моим тюремным блоком, Рэйвен, — спокойно напомнила я. — Ты сослал меня сюда умирать. Ты лишил меня средств. Ты, фактически, перестал быть моим мужем в тот момент, когда закрыл за мной дверь спальни.
Я улыбнулась. Улыбкой акулы бизнеса.
— А теперь мы на рынке. У меня есть товар. У тебя есть спрос.
— Ты хочешь денег? — он фыркнул, и в этом звуке было столько презрения, что хватило бы отравить колодец. — Сколько? Золотой? Два?
Он полез в поясной кошель, неловко дергая завязки онемевшими пальцами.
— Сто, — сказала я.
Рэйвен замер. Мешочек с монетами глухо звякнул, упав на стол.
— Что?
— Сто золотых, — повторила я четко. — За одну чашку.
Он смотрел на меня как на умалишенную.
— Ты бредишь. За сто золотых можно купить боевого коня. Или дом в пригороде.
— А сколько стоит ваша жизнь, Герцог? — я подалась вперед. — Сколько стоит ночь без боли? Сколько стоит возможность вдохнуть полной грудью и не чувствовать, как легкие превращаются в лед?
Я видела, что попала в точку. Черная вена на его шее дернулась.
— Это грабеж, — прошипел он.
— Это налог, — поправила я. — Налог