Ангустиас остается на полу еще пятнадцать минут, хотя ей кажется, что пятнадцать часов. Как только одежда впитывает все ее горе до последней капли и слезы перестают течь, она встает, идет в спальню, делает несколько звонков, отправляет несколько электронных писем и собирает все свои вещи и вещи Фелиситас. Потом проходит по кухне и гостиной, пакует оставшееся и относит шесть коробок, два чемодана и увядающее растение к своей старой, но надежной зеленой машине.
Она уезжает и по пути останавливается лишь дважды: чтобы отдать ключи от квартиры взбешенному и одновременно растерянному хозяину и забрать Фелиситас из школы. К тому моменту, когда Ангустиас оказывается на площадке, где стоит Фелиситас с черным рюкзаком и стопкой библиотечных книг, слезы, пропитавшие ее одежду, высыхают. А печаль, поселившаяся в сердце, остается.
– Что происходит? – спрашивает Фелиситас, пристегивая ремень.
Ангустиас ободряюще ей улыбается и, прежде чем тронуться с места, устремляет взгляд в зеркало заднего вида. За ее спиной скрывается опасность. На заднем сиденье нетерпеливо ерзает угроза ее душевному спокойствию, причина ее сердечной боли, но она невидима для глаз Ангустиас. С притворной невозмутимостью Ангустиас посылает прощальный воздушный поцелуй и жмет на газ.
Глава 2
Фелиситас
«А ты не могла подождать, пока закончится урок»? – возмущается Фелиситас, сердито глядя на Ангустиас. В отличие от мамы, которую так раздражает ее хмурость, сама она считает, что у кислой физиономии есть как минимум три преимущества. Во-первых, риск, что ее похитят, гораздо ниже. Похитители предпочитают милых наивных детишек, а этими словами уж точно не опишешь девочку с таким нахмуренным лбом, как у нее. Мне хорошо известно, что не так с этим миром. Опасность я чую за милю, сообщает всем выражение лица Фелиситас. Во-вторых, она легко выиграет конкурс по поеданию кислых конфет. Никто не заметит, как тебе неприятно, если у тебя и без того недовольный вид. Ну и в-третьих, ей не составляет труда демонстрировать маме серьезность своих намерений. Когда другие дети надувают губы – очаровательная гримаса, которая никого не впечатляет, – Фелиситас хмурится, причем делает это по-настоящему, по-взрослому.
– Тебе же не нравится в школе, – небрежно говорит Ангустиас.
– Нравится, когда мы смотрим фильмы по моим любимым книгам. – Фелиситас хмурится еще сильнее.
– Ну да, – Ангустиас бросает взгляд на дочь, – точно. Сегодня был день «Вечного Тука» [8]. (Фелиситас кивает.) Я понимаю, прости. (Выражение лица Фелиситас смягчается.) Знаешь что? Когда это путешествие закончится, мы устроим киновечер. Экран будет поменьше, но, по крайней мере, тебе не придется сидеть за партой на жестком стуле.
– Путешествие? – Фелиситас разворачивается, забирается коленками на сиденье и смотрит поверх подголовника. Сзади лежит большой синий чемодан с дыркой, заклеенной серым скотчем, а на нем черный чемодан поменьше с болтающимся сбоку брелоком в виде летучей мыши. Зубцы молний крепко прижимаются друг к другу, изо всех сил стараясь не уступить одежде, готовой вот-вот вырваться наружу. Сверху водружен Пепе, их увядающий дьявольский плющ, ремень безопасности обмотан вокруг керамического горшка. Ну а за водительским сиденьем еще и эта надоедливая незваная гостья.
Фелиситас садится обратно и поправляет ремень безопасности. Она вновь хмурит брови.
– Многовато вещей для выходных.
– Мы уезжаем не на выходные, – говорит Ангустиас и подмигивает ей. Фелиситас вскидывает голову. Незваная гостья пожимает плечами.
– А на сколько? – Фелиситас едва слышит свой вопрос, заглушаемый колотящимся сердцем.
– Навсегда, – отвечает мама.
Фелиситас непроизвольно улыбается. Ангустиас замечает это редкое явление, и на ее губах тоже появляется улыбка, однако быстро исчезает. Фелиситас снова хмурится.
Ничто не может обрадовать ее больше, чем возможность навсегда покинуть Оук-Хилл, штат Арканзас, но она же не вчера родилась. Она прекрасно знает, что есть масса вещей, о которых стоит позаботиться, прежде чем обычным пятничным утром срываться с места и отправляться неизвестно куда, чтобы начать новую жизнь. И об этих вещах ее мать, скорее всего, даже не подумала.
– А как же работа? – подает голос незваная гостья. – Спроси-ка ее.
Фелиситас чувствует раздражение. Спасибо, конечно, но она вполне способна образумить свою мать.
– А как же твоя работа? – спрашивает Фелиситас.
– Я отправила им электронное письмо, в котором вежливо сообщила, что увольняюсь.
– Ты не можешь так поступить! – восклицает Фелиситас.
Ангустиас пожимает плечами:
– Однако я это сделала. Все в порядке. Зарплату мне выдали в понедельник.
– А что с квартирой? – интересуется незваная гостья.
Фелиситас бросает на нее косой взгляд.
– А что с квартирой?
– Я вернула ключи и отдала деньги за этот месяц, – отвечает Ангустиас. – Слава богу, я не подписала договор аренды. Но задаток мне не вернули. Глупо было рассчитывать.
– Что насчет школы?
– В школу ты непременно продолжишь ходить.
– Но где?
– Там, куда мы приедем.
– А куда мы едем?
– Сейчас? В Грейс.
– Останови, ма…
Фелиситас выпрыгивает из припаркованной машины, и ее рвет прямо под плакатом «Возвращайтесь скорее!», обозначающим границу Оук-Хилла. Она поднимает голову, читает надпись и в ответ на призыв выплевывает остатки ланча.
Плакат прав. Им скоро придется вернуться, если мама все-таки одумается и поймет, что лучше не бросать работу с приличной зарплатой. Интересно, есть ли секретарские вакансии в Грейс? Сможет ли Ангустиас претендовать на какую-нибудь из них? Позволят ли ее коллеги оставлять Фелиситас в комнате отдыха или сажать за рабочий стол, когда школа закрыта на каникулы или из-за плохой погоды? Разрешит ли новый мамин босс приходить попозже, когда Фелиситас будет опаздывать на школьный автобус?
Скорее всего, нет, ведь доверие еще надо заслужить. Они в очередной раз станут приезжими чужаками.
А школа? Поднимет ли новая школа шум, узнав о ее прошлых прогулах? И где они будут жить? Смогут ли позволить себе хорошую квартиру, без вони и ржавых труб?
Вернувшись в машину, Фелиситас задает матери все эти вопросы. И ее снова начинает тошнить, когда на каждый Ангустиас отвечает «не знаю».
– Не смотри на меня так! – говорит Ангустиас, выпрямляя спину и приподнимая подбородок. – Я не знаю, потому что это не имеет значения. Мы едем в Грейс, но это временная остановка, пока я не пойму, где мы действительно останемся.
– Почему Грейс? – спрашивает Фелиситас, хотя догадывается об ответе.
– Там живет Abuelita Ольвидо… жила. – Голос Ангустиас срывается на последнем слоге, и на долю секунды Фелиситас чувствует, как в горле зарождается смешок, но такая реакция будет чересчур жестокой и подозрительной. Фелиситас крепко сжимает губы и надеется, что