А война продолжается. Великобритания не капитулирует, устраивает хорошую взбучку люфтваффе Геринга и налаживает массовое производство стратегических бомбардировщиков и высококлассных истребителей, в то время как вождь возвращается к своим первым одержимостям. К страстной ненависти к славянам, сравнимой только с его страстной ненавистью к евреям. Взгляд вождя обращен к СССР. В августе 1939 года он подписал с Советским Союзом пакт о ненападении, согласно которому немцы обменяли небольшое количество своих знаний в военной области на большое количество сырья, необходимого для сражения с Францией и Англией. Франции больше не существует, вождь считает, что падение Англии – вопрос скорого времени, а победа над СССР будет детской забавой. Она оставит Англию в еще большем одиночестве, словно старую деву, изолированную от окружающих, только в терминах геополитики. После капитуляции французов Гитлер уверен, что он гений геополитики. Если с ним заговаривают о Соединенных Штатах и связях между Рузвельтом и Черчиллем, он отбрасывает все аргументы, руководствуясь собственным упрямым предрассудком: американцы – жалкие воины.
21 июня 1941 года, после очередного отупляющего застолья вождь закрывается вдвоем с архитектором в одном из салонов рейхсканцелярии. Он включает «Прелюды» Ференца Листа. Уже первые такты демонстрируют прекрасную акустику этих помещений, думает архитектор. Вождь излучает радость и делится ею с архитектором. «У вас будет возможность часто слушать эту музыку, потому что на радио она будет предварять объявления о наших победах в России. Вам она нравится?.. Мы найдем там столько гранита и мрамора, сколько захотим».
36
Февраль 1942
В Растенбурге, на востоке Германии, где находится «волчье логово», главный штаб фюрера, архитектор рассказывает ему о своем посещении Украины, в южной части фронта той необычной войны, которую рейх ведет против Советского Союза. Он возвращается из Днепропетровска, чей промышленный комплекс обращен в груду камней. Отступая, советские все успешно взрывают. Их территория настолько велика, что это как сжечь уголок бумажного листа – сам лист останется в целости и сохранности. Он рассказывает о вечерах, проведенных с солдатами, об их ностальгических песнях родных земель, о холоде, о морозах…
Кампания против СССР, считавшаяся «детской забавой», длится к этому моменту уже месяца два-три и не собирается заканчиваться. Ференц Лист забыт. Отныне на планетарной сцене звучит конкретная музыка сражений, от нее не избавлен ни один океан; земная география исковеркана битвами и доменными печами. На Соединенные Штаты напала японская империя, и вождь, заключивший альянс с японцами, объявил Соединенным Штатам войну. Он восторгается страстью японских солдат к смерти в бою, восхищается самураями с их ритуальным самоубийством, что с его стороны странно, но никто не обращает на это внимания – противоречия вождя не тема для обсуждения. Это странно, потому что желтая раса – не белая раса в понимании национал-социализма, и уж тем более не арийская раса. Однако их привычка вспарывать живот при поражении или в знак преданности, их «Банзай!» с поднятыми вперед обеими руками, их почитание императора трогают вождя и он их уважает так же, как восхищается исламом, считая, что Европа и арийцы допустили ошибку, выбрав в качестве религии христианство, эту иудейскую секту во главе с мучеником-евреем вместо пророка, благославляющего саблю, направленную против неверных. Но так уж сложилось, подавляющее большинство немцев арийского происхождения христиане, и с этим приходится мириться, как-то принимать это и в мирное время, и когда идет война, охватившая весь земной шар.
Неожиданно выясняется, что немецкая промышленность вынуждена конкурировать с советской, английской и американской; так злобный шестилетний ребенок сталкивается с тремя парнями, опьяненными гормонами роста и мести и готовыми посчитаться с наглым сопляком. И «детская забава» войны перестает быть таковой. В диктатурах никогда нельзя недооценивать жестокость детства, сохранившуюся вплоть до взрослого возраста. Никогда нельзя пренебрегать внешней инфантильностью диктаторов.
Архитектор постоянно напоминает себе об этом, когда исподтишка наблюдает за вождем, играющим с макетами нового Берлина, которого все еще нет, или слушая, что он говорит о евреях и славянах, или когда видит его мрачным, раздраженным, жалующимся, невероятно самовлюбленным, подверженным приступам ярости, достойным капризного ребенка и пугающим, потому что речь идет о взрослом человеке и абсолютном властелине Германии. Пока его ярость направлена на евреев и славян, поводов для тревоги нет, но он со все большей злобой нападает на собственных генералов и даже на приближенных. В этом нет ничего нового, и раньше кто-то впадал в немилость, как, например, Рём во время Ночи длинных ножей; некоторых генералов доводили до самоубийства, но все это несравнимо со Сталиным. И когда члены ближнего круга втайне проводят параллель между Гитлером и Сталиным, им приходит в голову, насколько меньше они рискуют жизнью, работая на фюрера, чем те, кто имеет дело со Сталиным и его безумными чистками, которые в те времена удивляли даже фюрера, называвшего Сталина сумасшедшим. При этих словах, однако, в его глазах проскальзывала искорка восхищения…
И все же он продолжает околдовывать окружающих. Когда члены ближнего круга и офицеры Генерального штаба приходят на беседы «с глазу на глаз», собираясь сказать ему всю правду о реальном положении дел на фронте и о масштабах бомбардировок немецких городов англичанами, они выходят из кабинета вновь покоренными, завороженными странной, почти мистической энергией, поднимающейся из темных глубин. Они знают, что эта энергия опасна, и тем не менее она их бодрит и заставляет в конце произносить: «Хайль, мой фюрер!» – хотя сам фюрер уже не заставляет их это делать, потому что его все дальше утягивает в водоворот все более мрачной оперетты.
Архитектору удалось получить назначение на пост генерального инспектора инфраструктуры в Украине, самой важной из завоеванных территорий, крупнейшего производителя пшеницы в Европе. Он отправился к месту назначения на личном самолете своего друга Зеппа Дитриха, «Хейнкеле–111», самом популярном бомбардировщике люфтваффе, переоборудованном в транспортный самолет. Он очень элегантный, но медленный и берет на борт в пять раз меньше бомб, чем английский «Авро-Ланкастер», и в два раза меньше, чем американский Б–24 «Консолидэйтед-Либерейтор». В Днепропетровске Шпеер смог полюбоваться университетским и промышленным комплексами города и посмотреть на советских собственными глазами, а не через оптику пропаганды Геббельса. Это не развлекательная поездка, в отличие от той, что он недавно совершил в Лиссабон на архитектурную выставку, не говоря уж о слишком кратком