– Мужа у тети Гали зимой деревом придавило, тот сразу помер. Свой сынок есть, шести лет, но наверняка еще и маленького батьке родит. А маленькому и молочка надо, и кашки. Как без коровы? У тетки Гали свою корову свели за долги, придется потратиться.
– Я слышал, что дешевле телку взять, потом вырастить, – сказал я, проявляя осведомленность.
– Так-то оно так, – не стала спорить девчонка. – Но с телкой-то можно впросак попасть. Куплю телушку, выращу, под бычка подведу. Но сколько ее прежде кормить придется, пока до случки не дорастет? Полгода, худым концом, а то и год. Потом жди, пока не отелится. А если телка бычка к себе не подпустит или яловая?
– Яловая – это какая? – не понял я.
– Ну та, что отелиться не может, – пояснила девчонка. – Как бабы, которые не беременеют. Получится, что деньги тю-тю, маленький без молочка? Надо молодую корову брать, уже телившуюся. Так что лучше мы с батькой такую скотину купим, что с приплодом будет, да с молоком. Дороже, но надежнее.
– А коров, что на ярмарку привели, не смотрела?
– Этих я и смотреть не стану, – фыркнула Нюшка. – Тут либо старые, либо нетели. Эти только на убой годятся. Вот, цены спадут, трактиры коров да овец станут брать, еще рестораны, гостиницы. Да и горожане, кто побогаче. Но их, как купят, сразу забьют. Мясо на холоде долго лежит.
Истинно, век живи, век учись.
Подозвав полового, рассчитался и за себя, и за Нюшку. Девчонка, хотя и звенела медью в кулачке, но сопротивляться не стала. И правильно, ей еще корову для будущего малыша покупать. А я решил, что впишу расходы как гонорар за консультацию.
– Успехов тебе, – пожелал я девчонке, сам подошел к хозяину.
– Кофе у вас отменный варят. Теперь знаю, куда приходить.
– Спасибо, ваше благородие, – прижав руку к груди, ответил трактирщик. – Но вы удачно зашли. Пришли бы попозже, все бы уже выпито было. Я ведь себе кофий готовил. Кроме меня, да Фрола Егорушкина, его никто и не пьет.
– Егорушкин, который фельдфебель? – удивился я.
– Ну да, он самый. Фрол, как с войны пришел, к брату не пошел жить, у меня квартиру снимал. Он с собой никаких богатств не привез, только кофе, фунта четыре. Я поначалу думал, что за дрянь горькая, потом втянулся, теперь и жить без кофия не могу. Фролкины-то фунты давно закончились, из Новгорода выписываю. Я кофий себе варю раза три в день, а Фрол по утрам забегает.
Я только покачал головой. Ну Фрол, мог бы хоть намекнуть.
– Вот ведь, напасть какая, – поморщился вдруг хозяин. – Опять пьяные гуртовщики приперлись, снова скандалить станут. Они к нам скот из Пошехонья пригнали, заказчику сдали, теперь деньги пропивают. Я же девчонку-то чего пускать не хотел? Чтобы пьяные дураки не цеплялись. А девку знаю, с отцом тут часто бывает. Идите, ваше благородие, домой, сейчас здесь скандал будет.
Спрашивается, как я пойду домой, если какой-то пьяный верзила стоит в дверях, преграждая девчонке дорогу, а рядом гнусно ржут его дружки? Человека три, тоже изрядно поддатых.
– Аня, домой пора, отец заждался, – сказал я девчонке, отодвигая ее за спину. Посмотрев на верзилу, довольно вежливо попросил: – Дозволь-ка, любезный, выйти.
– Барин, а тебя кто тут держит? Сам-то иди, девочку нам оставь. – хохотнул здоровяк.
Я попытался сохранить хладнокровие, разойтись мирно, поэтому попросил еще раз:
– Ты разве не видишь, что это еще ребенок? Девочке домой пора, к папе.
– Ты думаешь, я не знаю, что сам ее хочешь опробовать? Кукиш тебе, девку сам пробовать стану.
Верзила сложил фигуру из трех пальцев, даже попытался поднять руку и сунуть мне фигу под нос, но не успел – от удара в нос открыл дверь затылком и вылетел наружу, а его дружки не сразу поняли, что происходит.
– Нюшка, прячься! – скомандовал я, оглянувшись через плечо.
Пока командовал, едва не пропустил удар, увернулся, чужой кулак прошел мимо, слегка зацепив мне скулу, зато мой хук слева вывел из строя еще одного бойца. Третий отправлен в нокдаун, а четвертый присел, закрыв голову руками. Молодец, трогать не стану.
Кажется, победа за мной. Да, а где Нюшка? Вот умница, все сделала правильно – забилась под стол.
Но оказалось, что победу праздновать рано. Дверь открылась, в трактир ворвался верзила, совсем одуревший, с окровавленной мордой (нос наверняка сломан, но он пока это не понял), а с ним группа поддержки, человек пять. Прикинув, что с толпой мне уже не управиться, решил отдать жизнь подороже, начал освобождаться от шинели, чтобы и драться свободнее, и прыгать сподручнее.
Но тут!..
– Братцы, так это наш господин следователь, – услышал я сзади.
– Это который бандитский притон накрыл?
– И помещика-кровопийцу в тюрьму закатал?
– Он это. Точно знаю.
– Наших бьют!
Черепане, только что степенно пившие чай и беседовавшие о делах, почти трезвые, кинулись навстречу пришлым, входя в боевой азарт.
Верзилу, ломанувшегося ко мне, осадил сам трактирщик, применив неспортивный прием – удар по башке дубинкой. Нет, это опиленный черенок лопаты. Убойная штука, покруче моего кулака.
Я выбирал, кому бы еще вломить, но меня остановили. Буквально схватили за руку. Ручонка маленькая, детская, но цепкая.
– Иван Александрович, пойдемте отсюда, без вас управятся. И фуражку свою не забудьте. Фуражка, небось, больших денег стоит.
Эпилог
Я стоял навытяжку перед его превосходительством и мысленно восхищался оборотами речи Николая Викентьевича.
Прежде наш председатель так со мной не разговаривал. Но я не в претензии – заслужил.
А тот говорил о чиновниках, кавалерах ордена святого Владимира, которые ведут себя неподобающе, словно гимназисты пятого класса. Мол, в шестом-то они уже понимают, что драка – это не метод. Помянул моего папеньку, чьи седины я снова позорю, и то, что никогда Череповецкий окружной суд не подвергался такому позору, как вчера, когда некий следователь – причем следователь по особо важным делам, разгромил трактир и покалечил гуртовщиков.
Но, что интересно – во время речи Николай Викентьевич ни разу не оскорбил меня, не произнес ни одного слова, на которое я мог бы обидеться.
Господина Лентовского хватило минуты на три, если не на четыре. Закончив выволочку, он выдохнул и спросил:
– Ну как оно вам?
– Отлично, – с восхищением ответил я. – Обошлись без флотских загибов, но я проникся.
– Целый час репетировал, – похвалился Лентовский. – Даже конспектик составил, чтобы чего не забыть. В те времена, когда в прокурорах ходил, составлял для себя памятку – на чем внимание заострить, а что напротив, лучше затушевать. Знаю,