С Вовочкой Наташка, можно сказать, дружила. С маленького возраста радовала его целлулоидными игрушками, картонными книжками-раскладушками и разукрашками из своего магазина. Иногда приносила леденцы в круглых железных коробочках, весовые конфеты-подушечки или фруктовую карамель без фантиков, которую маленький Вовочка очень любил. И сейчас иногда баловала кулёчком любимых конфет.
Однажды Вовочка застал Наташку на кухне задумчивой и даже опечаленной, чуть не плачет.
— Что случилось, Наташ? Чего пригорюнилась? — спросил самый младший сосед. Хотя он уже заканчивал начальную школу, а умением хитро складывать слова иной раз всех за пояс заткнёт.
— Да вот… Чует моё сердце, придётся новую работу искать. А у меня даже торгового училища за душой нет. Кто меня на хорошее место возьмёт? И от дома далеко не хочется на работу ездить.
— А что случилось? Недостача?
— Да нет… План не выполняется, хоть плачь! У сменщицы моей больше покупают, словно у неё мёдом намазано. Она рабочим про детишек своих рассказывает, те и тают. А у меня никого, кроме бабушки, нет.
— Хороший приём! А почему бы тебе свои хитрости не придумать? — спросил Вовочка. — Давай вместе покумекаем, как покупателей заманить, чтобы они у тебя покупали.
Сказал и задумался, а через некоторое время говорит:
— Слушай, Наташ! Какое мыло быстрее расхватывают?
— Земляничное, — недоумённо ответила Наташка.
— Я щас, — крикнул Вовочка, выбегая из кухни к себе.
Через десяток минут он вернулся с рулоном ватмана из своих запасов «на всякий случай», на котором оказался старательно выведенный Вовочкиной рукой плакат:
«ВНИМАНИЕ! МЫЛО «ЗЕМЛЯНИЧНОЕ» ЗАКАНЧИВАЕТСЯ! УСПЕЙТЕ КУПИТЬ!»
— Так у нас его — завались! — изумилась соседка. — По три ящика иной раз стоит.
— Так в этом и смысл! Всем достанется. Но каждый вспомнит, нужно ли ему мыло, и купит. А ещё можно что-то из ходового товара оставлять под прилавком вместо витрины. И предлагать персонально — «Только для вас!»
Наташка расхохоталась, как дитя, наверное, что-то вспомнила.
— А ещё можно спички в подарок давать, как выигрыш в лотерею. По одной коробочке, они же всего копейку стоят, не разоришься! Зато, глядишь, и план наскребать будешь. А ещё соль можно фасовать заранее по полкило или по килограмму — кто-то пришёл, а ты ему: «Соль не желаете? Уже расфасована!». Небось про соль вообще забывают, судя по тому, как часто соседи из других квартир её спрашивают.
Они ещё долго шушукались, словно заговорщики, потому что раскрывать свои секреты перед любопытными соседскими ушами совсем не хотелось.
Послезавтра Наташка с сияющими глазами делилась успехами первых двух смен по Вовочкиной методике.
— Получилось, Вовочка, получилось! — ликовала баб Нюрина внучка.
На мыло сразу набросились, как волки на добычу, и все запасы Наташка распродала за вечер и утро — целых три ящика!
Когда покупатель подходил к прилавку, девушка, следуя наставлениям Вовочки, заговорщицки шептала:
— Знаете, это мы специально для вас оставили, — словно делилась секретом. — Так быстро стали мыло расхватывать!
И придвигала по столу, мимо весов, два куска завёрнутого в бумагу хозяйственного мыла.
Бабульки с авоськами тут же хватали мыло, приговаривая:
— А я‑то думаю, чего это у вас пусто! А оно вона как…
Вовочкина хитрость: «Купил на пять рублей — получи спички в подарок!» сработала ещё лучше! Меньше, чем на пятёрку никто старался не покупать. Спички лежали в коробке у кассы, и Наташка торжественно вручала их, словно ордена. Покупатели оживлялись, глядя на весёлую продавщицу:
— Ого, подарок! А что ещё даёте?
— Сегодня только спички! — парировала Наташка, уже входя во вкус игры.
— Девушка, а мыло ещё есть?
— Есть! Но только для вас…
Через неделю выручка в магазине взлетела — больше, чем в три раза! Люди приходили «на лотерею», обсуждали «последние экземпляры» и шептались:
— Слышь, у Наташки мыло кончалось, я еле урвал!
Продажи мыла утроились, огромный ящик спичек разлетался за день, и расфасованную соль тоже начали брать — вдруг и она «последняя»?
В день зарплаты Наташка поймала Вовочку у выхода из комнаты, сунула ему в руку свёрток:
— На, гений торговли. Конфетки. Самые лучшие, с орешками.
Вовочка развернул фантик, усмехнулся:
— Это ты хорошо придумала. А знаешь, я ещё про «скидки к празднику» хотел рассказать…
Вовочка не знал слова «маркетинг», но природная смекалка подсказала ему приёмы из будущего.
Но рано они радовались.
Когда фортуна, казалось, улыбнулась Наташке во все тридцать два зуба, а касса магазина работала в утроенном режиме, явилась гроза с райкома. Вызвали Наташку «на ковер», отчитали за «мелкобуржуазный уклон», за «спекулятивные замашки».
— Мы вам что, НЭП вернули? Коммунизм строим, а вы тут ярмарку тщеславия устроили!
Наташка, покраснев, лепетала о плане, о выручке, о том, что люди довольны… Но бюрократическая махина, проржавевшая насквозь, работала по иным законам.
— План — это святое, но идеология — ещё святее! Ещё раз увидим ваши «хитрости» — вон из ВЛКСМ! — гремел голос из-за стола.
Вернулась Наташка в коммуналку, как побитая собака. Вовочка, увидев её понурый вид, всё понял без слов. Смотрел на неё своими детскими, но по-взрослому мудрыми глазами, и вспоминал строки из Маяковского: «Единица — вздор, единица — ноль, один — даже если очень важный — не подымет простое пятивершковое бревно». И решимость закипела в его маленьком сердце.
На следующий день, когда Наташка отправилась на работу с тяжестью на сердце, Вовочка, вооружившись тетрадкой и карандашом, отправился в «народ». Обивал пороги квартир, задавал вопросы, записывал жалобы и предложения.
— А почему у нас сметана только на развес, а не упакованная в мешочки, как в центральных гастрономах?
— А когда у нас колбасу «Докторскую» будут не только по праздникам выбрасывать, а каждый день?
— А почему овощи всегда гнилые привозят, как будто их уже кто-то ел, да недоел?
Вовочка писал всё, как летописец, не пропуская ни слова.
И когда тетрадь была исписана до последней страницы, Вовочка двинулся в исполком. Смело, с горящими глазами, он изложил все «чаяния народные», все «болевые точки» торговой сети. И, о чудо, его — четвероклассника — услышали! Заслушали, как «глас народа», как «набат революции», что согласовывалось с Андроповскими инициативами. И полетели головы — завскладов, товароведов, директоров магазинов. И закрутилось колесо перемен, как мельница в полноводной реке. И в магазины города завезли «Докторскую» колбасу в достатке,