— Надо же, совсем как наши. Пошли мусор разбирать?
— Они же сказали, что крестьяне, хи-хи, — ответил Плешивый, и Хозяйка Костлявой закивала головой:
— Так сказала бабушка ивы. Они были на Острове с самого начала.
Троица вышла из леса, через поле мисканта прошла пустырь с маленькими кучками сломанных электрических приборов и подошла к дому Костлявой.
4
Чем холоднее становилось, тем тяжелее было работать. Стало поступать в три-четыре раза больше жженых угольных брикетов, теперь не то что во второй, но даже в первой линии не удавалось найти что-то стоящее. Пищевые отходы и угольные брикеты валялись вперемешку с полиэтиленом, бутылками, жестяными банками, картоном и ржавым железом. При этом пищевые отходы и угольные брикеты составляли примерно половину мусора на всех участках. Асюра говорил своим подчиненным:
— Так устроен мир. Мухи с комарами улетели, пришло время угольных брикетов.
Бульдозер, который раньше засыпал мусор землей после утренних работ, теперь сначала разбивал угольные брикеты, и все вокруг покрывалось белой пылью. Люди, которые прежде ходили с черными лицами, теперь побелели, как будто их обсыпали мукой.
Вечером того дня, когда выпал первый снег, Пучеглазый разбирал мусор, отобранный матерью. Он как раз раскладывал его на пустыре по мешкам, как вдруг со стоянки подошел старьевщик. Он спросил у матери:
— Есть сегодня что-нибудь стоящее?
— Ах, в последнее время у нас одни пищевые отходы. Картона много. Возьмите картон и полиэтилен.
Старьевщики, которые увозили мусор на мотоциклах или небольших машинах, могли приехать в любой день, независимо от дня больших закупок, так что в тяжелые дни у роящихся на свалке была возможность получить копеечку. Старик сказал:
— А ну-ка, достань-ка мне все банки и пластик, какие есть.
Пучеглазый притащил пять мешков хлама. Старик взвесил их, выдал матери деньги, Пучеглазый взвалил мешки и уложил их в кузов. Дедушка залез в грузовик и спросил:
— Работы уже закончились ведь?
— Разбираем вот сейчас.
— Тебя искали…
— Тетенька?
— И брат твой тоже вроде пришел.
Пучеглазый кивнул и побежал к матери сказать, что пошел за Плешивым. Мать с самого утра подкидывала Пучеглазому работу, и ужином кормить она его не собиралась, поэтому сделала вид, что не слышит, и продолжала разбирать хлам, уставившись в одну точку. Старик завел мотор, и в свете фар показалось, будто что-то летит. Одетый в несколько слоев рабочей одежды и кепку, Пучеглазый не мог этого почувствовать, но было очевидно, что пошел снег. Он выкрикнул возбужденно:
— Ух ты, снег идет!
— И правда.
Старик остановил машину и вышел.
— Первого снега никогда не бывает много. Нам всем нелегко придется, если много выпадет.
Они выехали со свалки в сторону дома Костлявой, здесь снежинки были уже крупнее. Но, попадая на лобовое стекло, снег мгновенно таял, превращаясь в капли. Собаки залаяли, подвывая, открылась дверь, и на пороге показались Хозяйка Костлявой и Плешивый. Седой снег постепенно застилал двор перед домом.
— Что сегодня за день? — спросил Пучеглазый, и женщина ответила, накрывая на стол:
— Я кимчи заквасила сегодня. Немного, правда, нас же двое только. Ну и мемильмук заодно сделала.
Плешивый сказал, хихикая, как он обычно делал в минуты хорошего настроения:
— Семье дядюшки Кима понравилось бы. Я бы встретился с малышом, хи-хи.
На столе появилась желтая капуста в маринаде, а затем и самгёпсаль 15 из вареной свинины. Хозяйка Костлявой поставила бутылку макколи для отца, села и налила ему пиалу. Она наклонила бутылку и над своей пиалой.
— Тебе можно? Сегодня проводить обряд…
Сказав это, дедушка выхватил бутылку из рук дочери и налил ей. Они выпили залпом. Хозяйка Костлявой с мальчиками взяли миску с мемильмуком и бутылки макколи и пошли в лес. Унылые ветки деревьев и высохший мискант были влажными от снега, а на песке лежала его белая корка. Женщина подошла к старому священному дереву, отхлебнула макколи из бутылки и прыснула в корень. Потом затрясла плечами, задергалась, но не стала падать назад в припадке, а, наоборот, спокойно проговорила:
— О-хо, освежает!
Она поставила под дерево миску с мемильмуком, выставила макколи и выкрикнула в сторону зарослей мисканта:
— Придите. Придите откушать жертвенной пищи!
Перешептываясь, из темноты появились тени и подошли к мальчикам и женщине. Отец в кепке крестьянина, мать в мешковатой одежде и с платком на голове, дедушка с белой бородой, бабушка, дядя в потертом пиджаке, другой в военной форме, еще три пары родственников, двоюродные и родные братья и сестры и, наконец, самый младший. От них веяло прохладой, когда они столпились вокруг миски с мемильмуком. Место, где только что Хозяйка Костлявой, Пучеглазый и Плешивый стояли одни, вдруг заполнилось народом. Когда члены семьи Ким проскальзывали мимо троицы, их обдавало холодом. В темноте лица семьи Ким уже не казались красными или синими, они были похожи на своих, на соседей. Малыш сказал Хозяйке Костлявой:
— Благодаря бабушке ивы мы все излечились.
— Ешьте на здоровье.
Малыш повернулся к Плешивому с Пучеглазым:
— А ваши как дела? Мы так заняты были.
— Чем же? — спросил Плешивый.
Ребенок ответил:
— Урожай надо было собирать. Мы тоже теперь отдыхаем до Дня полной луны 16.
— Иди поешь.
Услышав приглашение Хозяйки Костлявой, малыш втянул голову в плечи и, проскользнув мимо взрослых, принялся есть мемильмук. Троица с довольным видом наблюдала, как вся семья Ким ест и пьет. Те с аппетитом поели мемильмук и выпили макколи, затем попрощались с женщиной и мальчиками и стали потихоньку исчезать. Малыш подошел к Плешивому и спросил:
— Хотите к нам сходить?
— Хи-хи, а нам правда можно?
— Идите за мной.
Ребенок пошел в сторону леса, куда исчезли его родственники, и Плешивый с Пучеглазым последовали за ним. Высохшие листья густого мисканта хлестали их по лицу, и в какой-то момент стало темно и туманно настолько, что впереди ничего невозможно было разглядеть. Все вокруг накрыл туман. Шагающего впереди малыша было едва видно, туман постепенно рассеивался. Еще нельзя было четко видеть окрестности, как днем, ребята лишь смутно, как бывает лунной ночью, представляли, где идут. Справа текла река, а на другом берегу кругом стояли холмы, образуя что-то вроде ширмы. За ними над рекой возвышалась высоченная отвесная гора, а впереди — песчаная дюна и низенькие пригорки, за которыми шелестели на ветру колоски пшеничного поля. По обе стороны от извилистой тропинки стояли в ряд высокие ивы. Вскоре в зарослях бамбука появилась деревенька. На вершине холма была еще