— Конечно, — согласилась девушка. — К сожалению, я пока не могу точно предсказать последствия этого, но считаю наиболее, что наиболее вероятный результат — наступление нового ледникового периода. Конечно, не завтра и даже не через год… Но в перспективе несколько десятков-сотен лет.
— Невеселая перспектива, — заметил глава КГБ. — Значит, это будет вашей следующей научной задачей… Но самое главной сейчас — прогноз на ближайшие месяцы. И если справитесь… Думаю, вы можете стать самым молодым в СССР академиком.
Бросив еще несколько фраз на счет того, что партия и правительство возлагают на нее особые надежды, дабы дополнительно идеологически мотивировать, как оно было привычно в СССР, Семичастный отпустил Катю, сказав, что с ней свяжутся как будет все готово. И велев уже сейчас по мере возможности приступать к работе.
Обратно домой Катю отвез один водитель… Вот только на этот раз крутить по сторонам головой было некогда. Все ее мысли были в другом направлении. Во-первых, конечно, думала о предстоящей ей работе — весьма, надо сказать, немалой. Пусть даже ей в помощь дадут всех тех, кто прежде занимался вместе с ней этой темой. А во-вторых… Получится ли воспользоваться своим новым положением для того, чтобы повлиять на ситуацию в лучшую сторону?
* * *
С момента катастрофы прошел уже почти месяц, но жизнь налаживалась как-то с трудом… Куда тяжелее, чем в прошлой реальности, где уже довелось прожить жизнь Михаилу. И причин тут было сразу две. Во-первых, гораздо больший масштаб разрушений. А во-вторых… Какая-то пассивность центральной власти, которая больше сыпала лозунгами и призывами, чем занималась реальной работой. Поговаривали, правда, что Брежнев вообще получил по голове каким-то камнем и сейчас пребывает в состоянии «овоща», даже его радиообращение к народу вроде как составили из кусков других речей, а реально командует всем в стране Суслов… И это вполне могло стать объяснением всего происходящего. Однако реально пока даже не было введения карточек на общегосударственном уровне… Вместо них были «талоны», которые по собственному усмотрению, и с оглядкой, вводили на уровне обкомов.
Была еще и военная власть… Но ее полномочия были урезаны по отношению к тому, что помнил по своей прошлой жизни Михаил. Трибуналы, расстрелы мародеров, бандитов и спекулянтов? Да вы что, как можно! Военных буквально связали по рукам и ногам многочисленными инструкциями — тем же патрулям даже запрещено было стрелять на поражение по бандитам. А то вдруг нечаянно застрелит «законопослушного гражданина»? Только задерживать и доставлять «до выяснения» в ближайший райотдел милиции! Где ментов и так буквально завалили целой кучи работы по выяснению, «кто есть кто»… Так что зачастую пойманной шпане предпочитали без всяких разбирательств дать пятнадцать суток «административки» и отправить разгребать завалы на улицах. А там уж, мол, видно будет, что дальше делать. И шпана почувствовала себя практически безнаказанной! Так что по вечерам выходить из дома стало небезопасным… Особенно куда в соседний район, где ты был не «своим». «Своих»-то пока все же не трогали.
— Как думаешь, что дальше будет? — глядя на Михаила, спросила Машка, его сестра.
Сказать-то Михаил мог бы много чего! Достаточно было посмотреть, как рушилось все в его мире в Долгую зиму в те странах, где не смогли вовремя навести порядок. И пока было непонятно — хватит ли у советской власти этой реальности сил и решимости задавить начинающийся бардак? Помнится, и там-то, в прошлой жизни, все не так просто было… Даже с тем, как начали раздавать оружие коммунистам и комсомольцам — общался Михаил с теми, кто тогда был у власти. И слышал, с каким «скрипом» проходило это решение. Ведь даже там среди партноменклатуры многие откровенно боялись этого. Несмотря на то, что у власти еще оставалось немало людей, кто застал войну на руководящих постах. Несмотря на то, что в том мире в целом было куда меньше пацифистских настроений. Несмотря на то, что меньше зажралась номенклатура, не успела почувствовать себя привилегированным и свободным от ответственности за свои дела «сословием». Все же там и дальше, пусть и в более мягких, чем при Сталине формах, продолжались «чистки». Да, после должности где-нибудь в министерстве вдруг стать токарем на заводе или животноводом в колхозе — это не то, что встать к стенке или отправиться в лагеря. Но все же такая угроза не дает почувствовать себя «элиткой», не позволяет оторваться от реальности, расслабиться и почивать на лаврах.
Вот и решится ли власть здесь на выдачу оружия? Найдется ли кто-то вроде Василевского с Пономаренко, кто протолкнул это решение в том мире? Или типа Круглова, министра внутренних дел, кто поддержал это решение из опасения того, что ему припомнят близость к Берии? Или решится ли власть на введение «Особого положения» и «Особых трибуналов»? Решится ли давить любыми средствами национализм и бандитизм в союзных республиках? А если и решится, то хватит ли сил? Да и вообще… Чего ждать от будущего? Будет ли и здесь Долгая зима?
— Не знаю, Маш, — только и смог ответить парень. — Наша с тобой сейчас задачка — выжить самим и постараться сохранить порядок… Хотя бы в нашем городе. Не дать всякой сволочи установить свои законы.
Только какие у них особо для этого возможности? Батино ружье? Ну, если совсем приспичит, пригодится. Хотя тут скорее уж обрез в тему был бы. Только за обрез запросто и посадить могут, а ружье — ну так охотничье оружие! Все легально. Оно у бати уж много-много лет лежит… Хотя последний раз на охоту ходил лет пятнадцать назад. В той реальности оно так и пролежало без дела всю их оставшуюся жизнь. Ну еще недавно отец Вики обмолвился, что есть у него кое-что с войны припрятанное… Ну да Михаил про это знал тоже. В прошлой реальности Валентин Николаевич, как началась раздача и «легализация» оружия, зарегистрировал пару немецких «Вальтеров». Можно сказать, «привет» с войны, которую он прошел от начала и до самого конца.
Что еще? А, ну еще на первом курсе они с Викой записались в секцию по спортивной стрельбе — оно и полезный навык, и какой-никакой доступ к оружию, и еще один полезный пунктик в биографию. Дескать, проявляют общественную активность, занимаются спортом, учатся на «отлично» и т. д. Можно сказать, образцовые советские студенты! А уж Вика так и вовсе «спортсменка, комсомолка и просто красавица», как это было сказано в вышедшей недавно «Кавказской пленнице». Ну как можно таких не продвинуть куда-нибудь наверх, не дать рекомендацию в партию?
Невольно вспомнилось и