— А кого ты ещё знаешь? — спросил я.
Индар не просто презрительно на меня посмотрел — он изошёл на презрение, он истёк презрением, он превратился в сплошное воплощение презрения и снисходительности.
— Силы небесные и подземные… хотел бы я знать, из какой помойки тебя вытащили. Хоть бы умыли слегка и читать, что ли, научили, прежде чем совать на потенциально придворную должность. Вообще не представляешь, куда едешь, да? Ни родословных, ни отношений между элитами… лучше бы они тебя оставили под тем забором, где ты до того валялся.
— Так ты же знаешь, — сказал я максимально дружелюбно. Видит Бог, это было непросто. — Ты и расскажешь.
Индар смерил меня взглядом:
— Нет уж, лич, я тебе не гувернёр. Карла — по крайней мере, хорошенькая девица, а о чём говорить с тобой — я даже представить себе не могу.
— Не гувернёр — так наймись, — сказал я. — Ладно, брось ломаться. Ты ж насквозь продажный, а я могу хорошо заплатить.
Сначала он ржал. Издевательски. Ржал, показывал на меня пальцем, вытирал слёзы:
— Ох, ты меня чуть второй раз не убил, кадавр! Он заплатит! Чем ты мне заплатишь, лич, нищий офицерик? Что у тебя есть? Холуйское жалованье? Или, думаешь, Норфин тебя озолотит? Уморил! Даже не надейся, он за гнутый медяк удавится… — и вдруг до него дошло, что он несёт. Опечалился, уродец: — Да даже если ты и слупишь с него, мне-то что? Я сам не беден, быть бы живу…
— Не купить царствие Небесное, — выдал я ему в тон, просто не удержался.
Он тут же рыкнул:
— Ещё б ты понимал, каково, когда ад за плечами, лич! Соглашаюсь бездна знает на что, потому что… э! Да тебе этого даже не представить!
— Дурак ты, Индар, — сказал я. Дружелюбно, как приятелю. — Ты так и не понял, что я тебе предлагаю? Вот вообще не понял? Да-а… даже непонятно, за что Хаэла тебя при дворе держала. Говорят, там тупых не особо ценят…
И до него дошло второй раз. Он аж с лица спал, его потрясло. Еле выговорил:
— Тело.
— Ага, — кивнул я спокойненько. — Тело. Брось, тебе не привыкать унижаться за серьёзный куш, а тут ведь… практически жизнь предлагаю. Я не демон, не Хаэла, не надую. Впрочем, я ж кадавр, если тебе так претит искусственная упаковка, то конечно…
Индар замотал головой.
— Послушай, — сказал он почти любезно, — я просто не примерял на себя… ну, не видел себя… но раз даже ваша королева… значит, это не должно быть совсем уж мучительно, а? Внутри искусственного?
— Живое тебе всё равно никто никогда не вернёт, — сказал я. — А у искусственного… ну, минусы-то есть, но вот я был хромой, ходил с трудом — заметно? Ощущаю многое, что ты почувствовать не можешь, дух. Есть-пить не могу, а спать — вполне…
— И бабы, — хихикнул Барн. — В смысле, девки, ваша светлость. Наша кавалерия беды не знает, девки на них просто гирляндами вешаются. Говорят, фарфоровые в смысле баб…
Я хотел его заткнуть, но Индар резко обернулся к нему, заглянул в лицо:
— Что ты говоришь! Не может быть!
Барн обиделся:
— Чего это не может, ваша светлость! Если это самое… научная машина то есть… Учёные люди делали, значит, как у живого. Детей не настрогаешь, а так…
Индар взглянул на меня:
— Он правду говорит?
Выбили меня из настроения оба.
— Правду, правду, — сказал я с досадой.
— Ты, ваша светлость, от них отвяжись, — сказал Барн. — Любовь у их благородия, а приходится вот ехать к Норфину вашему.
Мне стало смешно несмотря на тоску. А Индара, похоже, идея поразила в самое больное место.
— Но послушай, — сказал он мне, очень здорово сбавив темп, — ведь моё тело… от него не так уж много осталось. Его рвали адские гончие… Карла его сожгла, боюсь, что оно сгорело почти дотла. Припоминаю, как дважды раскололся череп… вряд ли оно годится.
— Это неважно, — сказал я. — У Фогеля на непредвиденный случай есть заготовки из старых костей тех, кто давным-давно покинул юдоль. Насколько я понимаю, ощущения отличаются, но не слишком. Мессир Валор…
— У него чужие? — тут же среагировал Индар.
Я кивнул.
— А лицо тебе сделают любое. Вообще любое. Какое захочешь — такое и будет. Правда, быть личем — не такая уж завидная участь…
Но Индар уже повёлся.
— Ты вправду можешь договориться? — сказал он, резко сменив тон.
— Главное — договориться с тобой, — хмыкнул я. — Если ты будешь кривляться и ломаться, то какая мне корысть вообще о тебе заботиться? Я не Карла, я не такой уж и добрый. Как союзник ты мне нужен, не скрою, но…
— Союзник… — Индар горестно вздохнул. — Да что там… кому и когда было дело до меня… Но ты ведь не обманешь? О нижние круги! Ведь никаких гарантий!
— Какие ж я тебе гарантии могу предоставить? Хочешь, передам с вампирами, чтобы Фогель приготовил тебе протез? И ты его получишь, как только мы закончим миссию?
— Это хорошая мысль, — сказал Индар, несколько приободрившись. — Даже очень хорошая.
— Если мы договорились, — сказал я, — то я сообщу в Прибережье сразу же, как мы приедем.
Я видел, как ему хочется поверить. У него забрезжила надежда отодвинуть от себя ад куда-то в отдалённую перспективу, выкрутиться сейчас, а потом ещё что-нибудь придумать. Индар отлично понимал, как он беззащитен, несчастный голодный дух: его плен был больше убежищем и спасением, чем настоящей тюрьмой. Слишком уж много шансов, что адские гончие разорвут его за долги перед Теми Силами, как только он лишится нашего покровительства.
Я предложил ему относительную свободу от страха.
Индара потряхивало от возбуждения. Я видел, как он пытается понять, в чём подвох — и не может. Его это мучило. Больше всего, я думаю, его мучила мысль, что он купится, начнёт работать на меня, а я в итоге избавлюсь от него или скормлю аду, когда в нём отпадёт нужда.
Не сомневаюсь, он сам так и сделал бы.
— Не дури, ваша светлость, решайся, — сказал Барн.
Барн нравился Индару больше. Индар уже успел почуять, — по крови, по его подарку почуять — насколько мой ординарец — чистая душенька. Будь дело в Барне — Индар бы ни секунды не усомнился: барашек травку ест для сытости волков. Тот случай, когда можно солгать, подставить, получить куш и смыться.
Но Индар, видимо, чуял, что со мной так не выйдет, поэтому нервничал и мялся.
— Ладно, —