– Кто тебе такое сказал?
Вечер вторника подкрался слишком быстро.
– На этот раз мама с вами не останется, малышки, – говорит Киара по пути к своему прежнему дому.
– Почему? – хмурится Софи.
– Нужно кое-что купить, крошка. Не сомневаюсь, вы прекрасно проведете время с папочкой. Повеселитесь с ним.
Он мгновенно открывает дверь, как будто стоял на пороге и ждал. Киара слышит свой собственный торопливый лепет, когда протягивает ему сумку для подгузников, объясняет, что дать детям на перекус и во что в случае чего переодеть их. Райан молчит. Она ощущает в воздухе его гнев.
– Заберу их в шесть, – говорит она.
– Хорошо.
Райан закрывает дверь прямо перед ее носом. Она борется с желанием немедленно постучаться.
Он же отдаст их обратно? Не наделает глупостей? Не увезет их куда-нибудь? Не сменит замки? Киара с трудом уговаривает себя уйти.
17
Сорок три подростка из Италии жмутся друг к другу у входа в языковой центр, как стая императорских пингвинов: черные капюшоны, руки в карманах, хмуро смотрят в экраны смартфонов. Судя по нарочитой сутулости, эти ребята считают виноватой в ирландском климате лично Киару.
– Самое главное, – с улыбкой говорит Вероника, протягивая ей папку-планшет и аптечку, – это показать им все главные достопримечательности. А, ну и никого не потерять. Это само собой.
Четверо итальянцев, сопровождающих подростков, уже куда-то улизнули, оставив Киару наедине с ребятами, которых она вывела из вестибюля и приготовилась вести на бульвар.
– Но в Италии же бывает дождь, правда?
Она явно делает ошибку, задавая этот вопрос подросткам, пока группа двигается в сторону автобусной остановки.
– Нет, – отвечает ей девушка в белых уггах и с агрессивными черными стрелками. – В Италии такого дождя не бывает.
Да конечно, рассказывай. Киара вспоминает дожди в Болонье. Как она пряталась под портиками. Как ездила по окрестностям на мопеде своей соседки по квартире. Как вела уроки в старом реконструированном палаццо неподалеку от площади Пьяцца-Маджоре.
Итальянцы плетутся по бульвару под балдахином мокрых летних листьев, ботинки и кроссовки громко шлепают по лужам. Слава богу, автобус подъезжает как раз тогда, когда они всей толпой подходят к остановке, но уместить сорок три подростка в салоне маршрута номер 13А – та еще задача. Дублинцы ставят сумки с покупками на колени, освобождая место для этого вихря духов, лака для волос и бесконечных жалоб.
– Не забываем говорить по-английски! По-английски! – говорит Киара – и вскоре устает повторять.
Когда они добираются до центра, дождь прекращается. На Гардинер-стрит солнечные лучи отражаются от окон автомобилей, и по пыльным георгианским фасадам расплываются водянистые узоры. По переходам с автоматическими светофорами проплывают бесконечные косяки людей.
Итальянцев совершенно не интересует улица О’Коннелл-стрит, здание Главного почтамта или краткая история Пасхального восстания. Снова начинается дождь, и группа прячется под портиком Главного почтамта. Ливень такой сильный, что мостовые кажутся белыми. Пожилой человек в спальном мешке держит картонную табличку: Бездомный прошу помощи спаси вас Господь. У него на коленях спит джек-рассел-терьер, подрагивая ушами. Один из ребят бросает монетку в стаканчик из «Макдоналдса» у ног старика.
Когда дождь немного стихает, Киара ведет их к мосту О’Коннелла, потом по Д’Ольер-стрит до Тринити-колледжа. Каждый раз, когда они переходят дорогу, часть группы не успевает, и всем приходится ждать на другой стороне улицы. У здания Тринити-колледжа она пытается рассказать подросткам, что маленькая деревянная входная дверь символизирует узкую дорожку к знаниям, но никто не слушает, да и дождь снова зарядил, словно орудие возмездия.
Обратный путь снова лежит через мост О’Коннелла. Лебеди отрываются от поверхности воды в Лиффи, отбивая крыльями злобный ритм.
На пешеходном переходе рядом с Дублинской иглой одна из девочек вдруг выкрикивает какое-то слово и свистит. Группа заметно оживляется. По рядам бежит радостное волнение. Первый проблеск энтузиазма за весь день. Сорокатрехголовое существо увлекает ее за собой, тянет в направлении Генри-стрит. В торопливой речи на итальянском она улавливает полное радости и ликования слово: «Шопинг!»
Она возвращается в языковой центр вымокшая, но ровно к началу послеобеденных занятий. Находит непрочитанное сообщение от Райана:
«Сегодня в пять. Не опаздывайте».
Он зол. Трудно это не заметить. В последние две недели она привозила девочек и уезжала, стараясь не вступать с Райаном в разговор. Уезжала каждый раз с гордостью. Ждала в кафе «Терновник». Или привозила партию грязного белья в «Мыльные пузыри» и наблюдала его вращение в барабане.
Мимо окна важно прохаживается сорока. Одна сорока – горе. К маме в сад каждый день прилетала пара сорок, оставляя небольшие блестящие сувениры вроде крышек от бутылок или шпилек для волос. Рона собирала их и хранила в старой консервной банке. Два – радость вскоре. Три – к девчонке. Четыре – к мальчонке.
Перед глазами все плывет. Она стоит посреди аудитории и пытается сосредоточиться, но студенты задают вопрос за вопросом.
– Как спрягается причастие настоящего времени?
– Как доехать на поезде до Белфаста и попасть в музей «Титаника»?
– В чем разница между настоящим простым и настоящим продолженным?
– Вот смотрите, – говорит она и берет маркер. Хоть один простой вопрос.
«WE LIVE IN A HOTEL» – «Мы живем в отеле». Это означает, что мы постоянно в нем живем.
«WE ARE LIVING IN A HOTEL» – «Мы сейчас живем в отеле». Это означает, что мы остановились в отеле временно.
Ребята смотрят на нее с ничего не выражающими лицами. Наконец Чжан поднимает руку:
– Учитель. Я не понимаю этот пример.
– И я не понимаю, – подхватывает Бьянка. – Зачем кому-то жить в отеле постоянно?
Они встречаются с Райаном в кофейне внутри торгового центра «Маркс энд Спенсер» на Генри-стрит прямо перед закрытием. Она собирается оставить детей и уйти, но, когда они добираются до места, оказывается, что Райан уже заказал ей кофе. Он пододвигает к ней латте.
– Мама же сегодня с нами потусуется, правда, девчонки?
– Мама, останься! – кричит Элла и обнимает мамины колени.
Софи держит ее за руку и не отпускает.
– Хорошо, останусь на несколько минут.
Они едят сэндвичи из коробочек, словно притворяются нормальной семьей, решившей спонтанно поужинать в пустом кафе, где официанты уже протирают столешницы и моют кофемашину. Райан купил девочкам по маленькому сэндвичу с сыром, и – Господь всемогущий — как же долго они едят, подбирают все до последней крошки. Райан сутулится. Киара напряженно улыбается, потягивая чуть теплый кофе.
– Как там птенец? – спрашивает она.
– Плохо, – отвечает он.
Она не понимает, откуда берется истерическое желание рассмеяться. Но, сдержавшись, произносит:
– Что, правда?
– Да. Хороших прогнозов тоже нет. Наверное, он умрет, как