– Тебе нужна еще одна ночнушка, мам. И смена белья, – говорит Шинейд и начинает составлять список необходимого в телефонных заметках. – Мы сейчас поедем и по пути к дому заскочим в «Примарк».
Рона неодобрительно цыкает.
– Вот еще. Деньги тратить. У меня дома полно приличных ночнушек.
– Мам…
– И трусы в верхнем ящике, ты знаешь где. Шинейд, у тебя же есть ключи? Заскочите домой и возвращайтесь ко мне.
Они подвезли Нейтана на тренировку по футболу и направились в Крукс. Прямо от дома ее детства открывается обширная панорама города. Семь холмов, чьи очертания слегка размыты расстоянием. Грязно-белые полоски искусственных горнолыжных склонов. Трубы заброшенных электростанций. Даже летом воздух здесь кажется более холодным и свежим, чем в Дублине. На месте букмекерской конторы «Лэдброукс» теперь элитная студия маникюра, на месте продуктового – сетевой «Спар». Там, где раньше была прачечная самообслуживания, теперь магазин здорового питания. Автобусная остановка осталась на месте, и по улице по-прежнему кружится пыль, и пахнет выхлопными газами. Шинейд открывает дверь на кухню, и в нос ударяет запах свежей краски. Она замечает удивление на лице сестры.
– Мама тут ремонт затеяла.
– Ремонт? Но зачем?
– Скоро увидишь, – закатывает глаза Шинейд.
Поднявшись по крутой лестнице, сестры обнаруживают две абсолютно голые комнаты. Одна когда-то принадлежала Киаре, другая – Шинейд. К задней стене были приставлены кровати-чердаки, стены узких гардеробов украшали постеры музыкальных групп и фотографии. Рона перекрасила обе комнаты в солнечный горчичный цвет. Занавески радужной расцветки. Две односпальные кровати. Матрасы совсем новые, еще в целлофановой упаковке. Рядом с большой кроватью детская кроватка.
– Осталась от Нейтана, – говорит Шинейд и пробегает рукой по стенке из соснового дерева. – Она не новая, но в отличном состоянии. Не хватает только матрасика, купишь. – Сестра поднимает взгляд. – Знаю. Я и маме сто раз говорила, что все не так просто. Ты не можешь просто взять и уехать без его разрешения. Все-таки он их отец. Да и дом у тебя теперь там. Но ты же знаешь маму. Ее не переубедишь.
– Я бы приехала, если бы могла.
– Знаю, милая моя. Плюс ты уже так давно там живешь, – вздыхает Шинейд. – Пойду возьму ночнушки. Ты говорила, тебе надо сцедиться?
Оставшись одна в своей детской, Киара прижимает молокоотсос к груди. Под мерное гудение бутылочка медленно начинает заполняться молоком. Тяжелая, горячая грудь.
Время обеда. Наверное, девочки сейчас едят сэндвичи, поставив локти на стол, шумно втягивают сок через трубочку. Киара надеется, что Ноа взял бутылочку со сцеженным молоком, которую она для него оставила. Так и представляет, как он морщится, беря в рот пластмассовую соску.
Такое ощущение, что этот вид из окна – единственное, что осталось в ее жизни неизменным. Лоскутное одеяло садовых участков. Поросшая плесенью теплица миссис Уоллес. Аллея, за ней – крутые ступени красных крыш, спускающихся в долину. Дальше холмы. Разве может она называть домом какое-то другое место на земле? Но, несмотря на промелькнувшую только что мысль, ей не терпится оказаться подальше отсюда. Хочется выбежать из этой комнаты в радостном возбуждении. Это чувство может сравниться только с трепетом возвращения. Руки Райана на ее бедрах в клубе «Свинцовая мельница». Да, я ирландец. У нее не было шансов устоять.
Раньше она злилась на маму, что она так сильно привязывала ее к себе. Но разве Киара не делает с дочками того же самого? Разве не вынимает из детской кроватки спящую Эллу и не переносит на свою большую кровать? Уговаривает себя, что дочка все равно скоро проснется, но в действительности сама хочет чувствовать во сне тепло Эллиного тела. Не хочет просыпаться одна.
Твоим дочерям нужно, чтобы ты была в порядке. Это их самая главная потребность. В их жизни нет ничего важнее.
Когда она снова оказывается в аэропорту Манчестера, на улице уже совсем темно. Весь день она провела у Роны, сидела возле кровати, прогуливалась с ней по больничной парковке между местом для курения и станцией скорой помощи. Она ощущала бег минут, чувствовала, как неумолимо время. Потом Шинейд отвезла ее на вокзал и снова оставила машину на стоянке такси. На платформе обе расплакались.
– Мы так за тебя волнуемся, – сказала Шинейд. – Мама места себе не находит.
– Все хорошо, – ответила Киара. – Теперь все точно наладится.
Заходя в здание аэропорта, она проверяет телефон. Кэти прислала видео, на котором Софи щекочет Ноа шею, а он икает от смеха. Элла носится кругами в юбочке феи. Киара улыбается, ее сердце наполняется счастьем от одной мысли о том, что они скоро снова будут вместе. В дьюти-фри она покупает каждой дочери по набору заколок и недорогую погремушку для Ноа.
В полете она не опускает шторку. Поездка вышла такой эмоциональной, она подарила ей чувство свободы. Самолет поднимается над облаками, ненадолго набирает скорость и приступает к снижению. Стюардессы едва успевают пройти с тележкой вдоль всего салона. Если заказать чай, то за время полета он не успеет остыть. Два мира Киары, такие близкие между собой. Свет в салоне приглушается, в иллюминаторе показывается Дублин. Огни вдоль залива в форме раскрытых оков.
36
В темных волосах Софи блестят розовые кометы.
– Что это такое? – спрашивает Райан. – У тебя новые заколочки, Соф?
Тон его небрежен, но Киару не обманешь. Вчера иссякли сроки запрета на приближение, и сегодня он нацелился провести время с детьми. Грейс говорит, что при необходимости может запросить продление запрета, но он вступит в силу не раньше чем через месяц. Ей могут назначить дату очередного заседания, чтобы пересмотреть условия общения с детьми, но придется подождать. Софи скачет на одной ножке, пересказывая истории из садика, но Райан настаивает на своем вопросе:
– Откуда эти заколки, Софи?
– Мама подарила! – говорит Софи. – Она летала на большущем самолете к бабушке и тете Шинейд!
Киара стоит в прихожей, держит сумку с игрушками и одеждой на смену, приготовившись отдать ее Райану. Она опускает взгляд, притворяется, что ищет на полке Эллины кроссовки.
– Погоди-ка, – произносит Райан, гневно глядя на нее. – Ты ездила в Англию? И ничего мне не сказала?
– Без ночевки. – Киара старается звучать легко и непринужденно. – Повидаться с мамой. Она приболела.
Райан перешагивает через порог. Он у нее в прихожей, делает шаг и становится еще ближе.
– Пытаюсь разобраться, правильно ли я понял.