— О да. — Лейгур вспомнил гигантский склад с ящиками, начиненных батареями заряженные до максимума. Настоящее сокровище их непростого времени. — Тамошних запасов хватит для целого кругосветного путешествия, ещё и лишних штук триста останется. Эти их ветряки хорошенько поработали за прошедшие годы, много электричества они сгенерировали… — И осторожно предположил: — Будто готовились к чему-то…
Арина смолчала.
— Слушай, — Он подошел к ней ближе, положил руку на плечо. — Не хочешь со мной? Мне бы пригодился рядом человек, которому я смогу доверять. А то сама понимаешь, я буду окружен этими звездными и чжуншановцами…
Арина взглянула на него, натянула улыбку, и Лейгур, ещё прежде чем она произнесла хоть словечко, уже заранее знал её ответ.
— Прости. — Она коснулась его холодной руки. — Думаю, хватит с меня приключений. К тому же меня ждут другие дела, дома, на «Востоке».
— Понимаю, — ответил он.
Сзади послышался Надин голос:
— Эй, ребят!
Они одновременно повернулись, увидев одетую в тёплую парку Надю.
— Всё готово.
— Хорошо, — ответил ей Лейгур и посмотрел на Арину, которая с виду не торопилась уходить. — Ты как, идешь?
— Иди, я вас догоню.
Лейгур вновь чуть сжал её плечо и направился к Наде.
Спускаясь с судна, он увидел причину Арининой задержки: девушка, размахнувшись как следует, бросила костяной нож, утопив его в ледяной воде.
* * *
Погребальный костёр соорудили на отдалённом от станции берегу. В ход пошли обломки старой мебели, найденной в заброшенной горе хлама: доски, стулья без ножек, перекошенные дверцы шкафов. Всё это уложили в кучу. Матвея положили наверх, но перед этим отмыли его лицо от засохшей крови, переодели в чистую одежду и навсегда закрыли веки. Рядом положили видавший виды рюкзак, висевший у него на спине последние десять месяцев.
Первым попрощаться вышел Лейгур. Медленно приблизился он к покойному и долго стоял над его телом, прежде чем произнести короткое:
— Удачной дороги, мой друг. И спасибо… спасибо за всё.
Следом вышел Тихон. Ему пришлось приподняться на носочках, чтобы лучше видеть мёртвого. Мальчик не плакал, но то и дело шмыгал. Он вытащил нож с аббревиатурой «ВМФ» на рукоятке и вложил его в пальцы собирателя.
— Я подумал, он будет тебе нужнее… — всхлипнув, проговорил мальчишка.
Потом ещё долго не отходил, вспоминая его первую встречу с Матвеем.
— Прости, что называл тебя тогда ишаком. — Затем припомнил и ещё одно неприятное обстоятельство: — И ещё за то, что убежал тогда в ту школу… И ты потом спас меня. Ах да, и случай на Шпицбергене, помнишь, как ты поехал за мной вместе с Надей?
Тихон неожиданно для себя понял, что Матвей спасал его тощую задницу за прошедший год как минимум два раза.
— Прощай… — сказал последнее слово Тихон и почувствовал, как внутри распространилась холодная пустота.
Настала очередь Нади.
— Я лишь хочу сказать… — прошептала она, глядя на лик мертвеца. — что не встречала человека храбрее на всем белом свете, чем ты, Матвей Беляев.
Надя поцеловала умершего в лоб и удалилась.
К погребальному костру подошла Маша. Она крепко стиснула окоченевшие пальцы Матвея, коснулась их губами, но не заплакала несмотря на содрогающуюся подступающим рыданием грудь.
— Я нашла это в твоём кармане, — произнесла она надтреснутым голосом и раскрыла ладонь с помятым комком бумаги. Написанное там неровным подчерком поселила вечную печаль внутри нее. — Боже, Матвей… — Слёзы всё же хлынули из её глаз. — Ну почему? за что?
Она уткнулась головой ему в плечо, сделала глубокий вдох, успокоилась.
— Ты никого не подвёл, слышишь? Никогда не подводил. И я люблю тебя, Матвей. — Она сильнее сжала кольцо в левой ладони, которая не решалась отдать обратно владельцу, как хотела изначально. — И всегда буду любить.
Маша отпрянула от мертвеца и вернулась к остальным, покачиваясь словно пьяная. Надя заметила её худое состояние и поспешила встретить, предложил руку помощи.
Последней подошла Арина. Залитые замерзшими слезами щеки покусывал разбушевавшийся ветер. Да и сама она шла так, будто сближалась с краем пропасти.
Подойдя к нему, она легла головой на его грудь, которая теперь была холодной и твердой подобно камню. Ей так хотелось вновь услышать, как бьется его сердце. Ощутить теплоту плеча, на котором она так любила засыпать, когда её мучила бессонница.
— Ты же помнишь последний день рождения Йована? — шептала она обветренными губами. — Знаешь, последние два дня я мечтала только об одном: чтобы тот день никогда не заканчивался. Чтобы мы с тобой танцевали до тех пор, пока ноги не перестанут держать. А Йован будет стоять у стойки, травить свои глупые шуточки, и все будут смеяться… Ты будешь смеяться. И никто не зайдёт в «Полярный переполох» в этот день, кроме восточников.
Арина откинула у него со лба прядь волос. Тонкие пальцы погладили по его отвердевшей щеке, по заскорузлой шее. И вдруг она разразилась рыданием, сквозь которого смогла лишь проговорить:
— Я буду очень и очень скучать…
Она простояла над телом до тех пор, пока не почувствовала, как на её дрожащее от рыдания плечо легла тяжелая ладонь.
— Пора, Арин, — сочувственно произнёс Лейгур. В руке он держал факел, чьё тепло приятно ласкало кожу.
Она медленно кивнула, ещё раз посмотрела на бледное, словно бумага, лицо умершего и вернулась к остальным.
Вскоре все они наблюдали, как пламя жадно взялось за старую мебель, поднимаясь всё выше. Раздался треск, и в небе пустились в пляс сотни искр. Подгоняемый прибрежным ветром огонь медленно карабкался вверх, пока не вцепился горячими когтями в покойника.
А после остался лишь пепел. Ветер подхватил его за собой, разнёс по снежному плато, дотащил на вершину прибрежных холмов, разбросал в ледяные воды.
Матвей Беляев и Антарктида стали одним целым.
Эпилог
Месяц спустя
Ли Чжи выделил Марии Зотовой всё необходимое для продолжения работы над токсином. Сама же она в свою очередь вызволила из «Прогресса» на «Звездную» знакомых учёных. Вместе им предстояло сделать ещё не мало работы. Выловленный звездными Жучок (в память о Грише она решила оставить это кодовое имя) помогал существенно продвигаться в синтезировании токсина, но прежде чем оно действительно превратиться в оружие и станет тем самым Копьём в руке Георгия Победоносца, уйдут ещё годы и годы кропотливого труда.