В это невозможно поверить, но тот механик оказался прав, когда нахваливал наш новый вездеход. «Марта», несмотря на своё весьма прискорбное состояние, помогла нам преодолеть ледник Берд без происшествий. Весь день Матвей и Лейгур не смыкали глаз, по очереди беря управление этой колымагой. Пока один сидел за рулём, другой не спускал глаз с радиолокатора, где отображались расщелины. Раза три во время перехода устройство показывало странные помехи вместо отметок расщелин в виде кривых линий, в связи с чем Лейгуру приходилось выходить наружу и высматривать их самостоятельно. Уже оттуда он давал указания Матвею, куда следует переместить «Марту» в обход расщелины. Всё это длилось от силы минут пять, но каждый раз, возвращаясь в вездеход, он обязательно приносил на своей бороде и бровях иней; его зубы стучали, а от дрожащего тела веяло леденящим холодом. Его укутывали в тёплые одежды и ненадолго усиливали отопление. В тот самый миг я взглянула на термометр возле приборной панели и увидела, что температура снаружи замерла на отметке −39 °C.
Лето в Антарктиде наступило лишь несколько дней назад, но зима ещё не торопилась покидать эти земли. Пройдёт ещё месяц или около того, прежде чем здешняя температура упадёт хотя бы до −25 °C. Но лишь здесь, в окрестностях субантарктических гор и вдоль береговых линий восточной части континента. А там, куда мы держим путь, температура ниже −39 °C, кажется, не падает никогда…
Я боюсь возвращаться на «Восток». Ещё ни разу за эти десять месяцев мне не было так страшно, как эти последние несколько дней. Всё равно, как если бы тебе сказали, что кто-то из твоих многочисленных близких умер, и ты не узнаешь, кто именно, до тех пор, пока не преодолеешь тяжёлый и трудный путь до его могилы. И на протяжении всего пути ты мучаешься, грызёшь ногти, не можешь спать, есть, пить…
Прежде стремление выжить отвлекало от этих мыслей, но теперь, когда вокруг лишь белая пустыня, бескрайнее небо и долгая, тягучая дорога, где каждая секунда чудится минутой, только и остаётся отдать этому поганому страху свой разум на истязание.
Боже, когда же это всё уже наконец закончится?
И закончится ли?..
09:44
Я вдруг вспомнила, как мы проезжали эти места почти год назад. Неужели всего лишь год? Я абсолютно уверена — прошло лет десять.
Кто бы мог подумать, чем всё это обернётся? Что Вадим Георгиевич всё же спасёт свою дочь, но так и навсегда останется лежать там, в той полуразрушенной церквушке на краю леса.
Или Домкрат, ушедший искать хвороста для костра, но в итоге ставший жертвой мерзкой твари, утащившей его в свою нору.
А Надя? Могла ли она хоть на мгновение вообразить, что вновь будет проезжать здесь, держа в руках не свою громадную винтовку, затерявшуюся где-то там, далеко-далеко отсюда, а ребёнка? Своего первенца? Бьюсь об заклад, перенеси меня сейчас в прошлое и расскажи ей об этом, она бы рассмеялась мне в лицо.
Йован?.. Что бы он сказал, увидев своего сына? Я уверена, он прыгал бы от счастья, сотрясая воздух своим раскатистым смехом, но всё же… что? Я бы отдала всё на свете, лишь бы узнать это.
Матвей… Дорогой Матвей. Кажется, он знал, как всё будет с самого начала. С тех самых пор, как пожал руку Вадиму Георгиевичу, соглашаясь на эту экспедицию, он знал, чем всё это обернётся. Думается мне, для него ничего не поменялось, за исключением той внутренней боли, мешающей ему спать по ночам. Боли, от которой ему не избавиться никогда.
14:02
Зря я накинулась на Тихона. Лишь благодаря нему мы все здесь, живы и здоровы. Ну… почти все.
Как это ни странно писать, но я скучаю по Юдичеву. (Перечитываю эту строчку, и мне как-то даже не по себе от осознания этого.) Не хватает его прежде раздражающего бормотания и мерзких шуток.
Да, он был тем ещё придурком, но… не знаю.
В последний миг он совершил то, что прежде невозможно было вообразить.
А с Тихоном надо будет всё же поговорить. С тех пор, как мы сбежали с «Палмера», на нём лица нет — постоянно поникший, бледный, хмурый. Вероятно, думает о брате.
Да, с ним точно следует поговорить…
3 ноября 2093
6:02
Проснулась и увидела ярла Эрика.
Когда только началось его путешествие сюда, он не затыкался, засыпая нас всех вопросами про быт Антарктиды. Сейчас он в основном молчит и лишь изредка бормочет себе под нос на родном норвежском.
Думается мне, не такой он ожидал увидеть Ледышку. Признаться, и я ожидала её не такой, когда решилась спрятаться в отсеке для хранения «Титана».
7:33
Сделали первую длительную остановку для зарядки аккумулятора «Марты», а сами принялись за обед.
Мистер Шутер, прежде сохранявший угрюмое молчание на протяжении всего пути, попросил Матвея рассказать, где он был эти последние десять месяцев. Ну Матвей и рассказал, совсем кратко, не вдаваясь в детали. И про «Копьё» он не стал ничего утаивать, мотивируя это мол тем, что если уж и Уильям Морган знает о его существовании, то чем Дэн хуже?
В середине рассказа мистеру Шутеру уже кусок в горло не лез. Он, вытаращив глаза, смотрел на Матвея как на безумца, несущего бесконечный поток искусно выдуманного бреда, и порой отрывал от него взгляд, посматривая на остальных здесь собравшихся.
Когда Матвей закончил, мистер Шутер не проронил ни слова. Но по его взгляду я как будто бы отчётливо разглядела его мысли: «Да уж, бремя убирать дерьмо за макмердовцами куда легче, чем-то, что выпало на вашу долю…»
15:04
Я вижу, как нервничает Зотова: постоянно тарабанит пальцами, прикусывает нижнюю губу, смотрит в не меняющийся за окном пейзаж.
Я чувствую, как она хочет поскорее оказаться на «Прогрессе», дома, где все живы и здоровы. Ей не сдался «Восток», не сдалось наше с Матвеем горе. Скажи ей это сейчас прямо в лицо — так она начнёт упираться, говорить, что всё это ложь. Но я-то знаю…
Я раскусила её эгоистичную натуру уже давно. Не понимаю, что Матвей нашёл в ней помимо милой мордашки?
Её волнует только токсин. Остальное — сопутствующие потери.
Она горевала, когда погиб Йован? Пускала слюни, когда не стало Домкрата? А Юдичев… она ругала его на чём свет стоит, но в итоге благодаря нему она сейчас здесь — живая и невредимая.
Будет