Сомневаюсь.
4 ноября
05:22
Сегодня всех разбудил плач малыша. Он стал чаще дышать, его губы и пальцы немного посинели. Гипоксия дала о себе знать, как и предсказывал Матвей. Удивительно, что это не случилось раньше. Надя уже была готова. Она положила маску на лицо малыша, и тот вскоре уснул. Пока всё это происходило, по её лицу ручьём текли тихие слёзы. Даже представить не могу, что она чувствует прямо сейчас…
Я не выдержала и тоже заплакала. Видеть этого крошечного человечка с кислородной маской на лице оказалось намного страшнее и больнее, чем я могла представить. Страшнее всех этих проклятых стай мерзляков.
Вот так выживаешь где-то там, далеко отсюда, борешься за жизнь и, кажется, уже готова ко всему.
Но нет. Жизнь способна удивлять своей жестокостью.
09:02
Эрику внезапно тоже стало худо. Ярл резко побледнел, и позже его стошнило. Ему пришлось воспользоваться своим баллоном. Выглядит он совсем неважно.
17:54
Матвей говорит, что мы уже близко. «Восток» приблизительно в ста километрах от нас. Я это чувствую: воздух стал спёртым, дышать трудно. После стольких месяцев совершенно забываешь, какого это — жить на высоте около трёхс половиной тысяч метров.
Как бы я хотела, чтобы эти сто километров растянулись ещё на день, а лучше на два, а лучше и вовсе навсегда, да простят меня за эти мысли маленький Йован и ярл Эрик.
Боже, знали бы вы, как я боюсь…
Глава 1
Только мы
Зимовочный комплекс станции «Восток» лениво выплывал из-за снежного горизонта. Отсюда он походил на гигантскую, жирную гусеницу, замёрзшую среди заледенелой пустыни: опоры для регулирования высоты внизу напоминали лапы, а передняя часть — неповоротливую морду, смотрящую вдаль. Вокруг комплекса раскинулось множество жилых модулей, расположенных на сваях — несколько десятков контейнеров, наполовину погребённых под толстым слоем снега. Солнечные батареи блестели в свете яркого солнца. В паре километров от станции дрожали безлопастные ветряки. Отсюда и не разобрать, работают ли они.
Матвей оглянулся через плечо проверить Надю. Малыш на её руках крепко спал. Благодаря гибкости силиконового материала маски, её чашу удалось подогнать под необходимый размер, закрыв половину лица младенца.
Сама же Надя с тех пор, как горная болезнь настигла её сына, ни словом не обмолвилась. Она лишь неотрывно смотрела на него, словно заклиная гипоксию убраться прочь от её ребёнка, и только иногда бросала взгляд на показания баллона возле её ног.
Сразу и не поймёшь, каково было малышу Йовану. Он не мог пожаловаться на тошноту, затруднённое дыхание, головную боль.
Чего нельзя сказать об Эрике…
Матвей посмотрел в его сторону. Ярл упёрся затылком в стекло. Болтающаяся маска на его шее напоминала чудаковатое ожерелье. Лицо бледное, синеватого оттенка. Из приоткрытого рта доносился мучительный стон. Сомкнутые веки трепетали от тяжести навалившегося на его разум полубреда.
Удивительно, но именно за Эрика Матвей переживал даже больше, чем за пассажира у Нади на руках. Видно, маленькому Йовану передалось немного устойчивости к горной болезни от его отца.
Остальные выглядели вполне здоровыми, отражая на своих лицах лишь незначительный след местных, тяжёлых для выживания условий. Разве только Дэн выглядел немного хуже прочих, но до ухудшающегося с каждой минутой состояния Эрика ему было ещё далеко.
— Мы почти на месте, — объявил Матвей. — Внутри комплекса давление нормализуется, и дышать станет легче. Потерпите ещё немного…
Последнее предложение он скорее адресовал себе, нежели остальным.
Рядом, обхватив рукой спинку сиденья, встала Арина.
— Вот мы и вернулись, да? — тихо произнесла она, будто только что созналась в совершении ужасного проступка.
— Да… — отрешённо ответил Матвей.
Несколько минут спустя он остановил вездеход напротив крайнего левого блока комплекса. Собиратель быстро осмотрел стоявшие перед ним жилые блоки, в надежде выцепить взглядом движение людей или хоть что-нибудь живое — никого. Одна только пустота гуляет, взявшись под руку со смертельным холодом.
Матвей нажал на гудок, и воздух прорезал гулкий звук, почти сразу затонувший в мёртвой тишине. Он выждал секунд десять и посигналил ещё несколько раз, более настойчиво.
От громкого шума проснулся Йован, и по салону разнёсся тягучий плач.
— Тихо, тихо… — послышался шёпот Нади.
Сидевший на переднем месте Лейгур кивнул в сторону высокой лестницы, ведущей к входу в блок, и произнёс:
— Может, нам стоит…
Раздавшийся над головой грохот не дал ему договорить. Вездеход задрожал, чуть подпрыгнул, и малыш расплакался ещё сильнее.
Стена комплексного блока лениво, с тягучим металлическим скрежетом, стала опускаться, образуя широкий пандус. Старому механизму понадобилась целая минута, прежде чем её край коснулся снега, в нескольких метрах от передней части «Марты».
Матвей нажал на педаль газа, и вездеход начал медленно взбираться по образовавшемуся подъёму. В зеркале заднего вида собиратель заметил, как все наклонили головы к салону и смотрели в лобовое стекло, где осточертевшая картина, разделённая на две части — ослепительно-белого снега и хмурого неба, — впервые за пять дней сменилась на совершенно иное.
Преодолев половину расстояния по пандусу, секционные ворота, ведущие внутрь комплекса, принялись подниматься дёргаными движениями. Они полностью скрылись под потолком аккурат, когда вездеход заехал внутрь гаража — одного из трёх, расположенных на «Востоке». Остальные два находились в ангарах, в южной части станции, и своей маленькой вместимостью даже близко не стояли с теми, что находились в «Мак-Мердо».
Внутри их встретила теперь уже знакомая им спутница — звенящая тишина. К ней присоединилась и обширная пустота, поглотившая этот некогда наполненный десятком с лишним вездеходов разных моделей и типов. Ещё год назад в этом помещении вовсю трудились механики, модифицировали технику, занимались починкой, стучали, гремели, кричали. Но сейчас единственными «жителями» гаража были лишь брошенные куски запчастей, подъёмники и разбросанные всюду инструменты.
Дверь позади закрылась, погрузив их в кромешный мрак, освещаемый лишь блёклым отблеском приборной панели. Щёлк! Послышалось электрическое гудение, вспыхнул белый свет. Матвей поймал взглядом движение штурвала одной из герметичных дверей. Кто-то собирался их встретить.
— Выходим, — взволнованным голосом велел Матвей.
Все повставали с мест, кроме одного пассажира.
— Эрик! — собиратель осторожно тряхнул ярла.
Северянин склонил голову на плечо и посмотрел на него помутневшими глазами. Всё его тело сводила судорога. К верхней губе подползала дорожка крови, вытекающая из носа.
— Ну что… добрались? — пролепетал он, издав свистящий, задыхающийся звук.
Надя силой приложила маску к его рту.
— Он совсем плох, Матвей, — обеспокоенно сообщила она.