Я подошёл обратно и толкнул дверь плечом, и та со скрипом подалась, упираясь во что-то изнутри.
Просунув голову в щель, я увидел, что дверь загорожена упавшим шкафом. Интерьер был разгромлен, но не так тотально, как на базе. Просто будто кто-то побывал тут давно и в спешке всё обыскал. Пыли много. Не просто много, а даже у меня, холостяка, такого срача дома нет!
Я протиснулся внутрь. Воздух стоял спёртый, к счастью или нет, но пахло мышами. Но не трупами! Уже хорошо. В углу стояла разваленная кровать, стол с опрокинутым стулом, разбитая керосиновая лампа… И — о счастье! — камин. Настоящий, каменный.
— Ну что, домовой, я тебя не трогаю, и ты меня не трогай. Я просто погреюсь и двину дальше, — объявил я пустоте, скидывая рюкзак. — А может быть, и нет!
Дрова рядом не валялись, но вокруг избушки было полно сухих, мёртвых веток. Через полчаса я уже растоплял собранный хворост с помощью своей драгоценной зажигалки. Огонь в камине потихоньку разгорался, а я достал одну консерву и поставил её на огонь. Я хоть на базе и перекусил, но это было уже так давно!
И знаете? Первый раз за этот бесконечный день я почувствовал что-то отдаленно похожее на уют. Пристроив свой «плед» поближе к огню, я вскрыл один из питательных батончиков и принялся жевать, глядя на пламя.
И вот тут, в тишине, нарушаемой только треском огня, я почувствовал «это». Сначала просто лёгкое головокружение. Подумал — устал. Потом в висках застучало. А потом… потом в самой глубине сознания, будто на самой дальней частоте, я услышал… не звук. Шёпот. Нет, даже не шёпот. Шорох мыслей. Холодный, чужой, безэмоциональный поток. И я ничего не мог понять. Ни слова.
Я вскочил, чуть не опрокинувшись в камин. Шорох в голове тут же исчез. Сердце колотилось, как сумасшедшее.
«Что это было? — в панике подумал я. — От голода? От усталости? Или…»
Я медленно повернулся и посмотрел в разбитое окно, в черноту мёртвого леса. Там было тихо. Слишком тихо.
Глава 3. Кто этот тип?
Да! Вот это я испугался, конечно! Сердце аж в пятки ушло, потом поднялось в горло и сейчас обратно в грудь встало, снова колотится, как сумасшедшее. Стою посреди избушки, уставившись в окно, и жду. Чего? Сам не знаю. Наверное, решил ощутить себя хорошей мишенью! Не. Красивой мишенью! Я же прекрасен!
Но тишина. Только ветер завывает и огонь в камине потрескивает. Консерва на углях уже вовсю булькает, запах вроде бы нормальный, не отравленный. Значит, надо успокаиваться. Я же цивилизованный человек, а не какой-то паникующий монстр.
«Так, Владлен, берем себя в руки, — провел я с собой воспитательную беседу. — Шёпот в голове — это, скорее всего, глюки от переутомления. Я же целый день по руинам бегал, по стенам лазил, от монстров убегал. Мозгу положено сходить с ума. Сейчас поем горяченького, и всё как рукой снимет. Да и к тому же я не знаю, какие у них тут правила в их версии вселенной. Быть может, когда болит голова — люди просто глюки слышат, а когда глаз чешется — то и видеть начинают».
Я аккуратно, трясущимися руками, снял консерву с огня, обжёгся, естественно, послал всех на свете и, подув на пальцы, принялся за ужин. Горячая пища — это действительно лекарство. Через пару минут я уже чувствовал себя почти человеком. Почти.
Решил, что ночевать тут всё-таки буду! Рискованно, конечно, но идти ночью в этот мёртвый лес — самоубийство. Я передвинул шкаф так, чтобы он хоть как-то держал дверь. Получилось криво, но хоть какое-то ощущение баррикады.
Затем я стал закрывать огонь в камине всяким барахлом, стульями, столом и прочим хламом. Ведь свет мог привлечь кого ни попадя, но тушить тоже такое себе, ведь можно замёрзнуть, а я не хочу!
Я пристроился в самом тёмном углу, на своём «пледе», спиной к стене, чтобы видеть и дверь, и окно. Сквозь разбитое стекло пробивался лишь тусклый лунный свет.
Сидеть, прислушиваться к каждому шороху и изо всех сил стараться не уснуть — дело сложное. Я аж армию вспомнил и вздрогнул.
И, конечно же, я уснул. Мозг просто отключился от перегрузки.
Проснулся я от кошмара. Мне снилось, что я вместо кассира стою на кассе в своём магазине, а ко мне в очередь выстраиваются эти серые мутанты, и каждый тычет в меня картой вместо наличных денег, а я не могу пробить их покупки, и они начинают рычать… Дурацкий сон.
Я тут же сообразил, где я. Сны всё-таки тут такие же. Даже скучно как-то. В избушке было холодно. И слишком тихо. Даже ветер стих. Та самая звенящая, мёртвая тишина, как пишут в книгах. Тогда, дабы скрасить времяпровождение, я начал тихо битбоксировать.
И тут я это снова почувствовал. Тот самый шёпот. Только теперь он был чётче. Ближе. Не просто фоновый шум, а отдельные… слова.
…тепло… след…
Я замер, не дыша, вжимаясь в стену.
…не наш… чужой…
Это были не слова в привычном понимании. А как будто это были сгустки смысла, вкладываемые прямо в мозг. Холодные, безжалостные.
И вдруг где-то совсем рядом, снаружи, хрустнула ветка. Не ветром — ногой.
Моё сердце опять поскакало. Адреналин ударил в голову, прогоняя все остатки сна. Они здесь. Что бы это ни было! И они вышли на мой след.
Я, медленнее улитки, потянулся к своему рюкзаку и принялся тихонько убирать пледик. Хоть какая-то психологическая опора.
За дверью послышался скрежет — будто что-то металлическое провели по брёвнам. Потом тихий, шипящий звук, словно кто-то пытается говорить на вдохе.
Они обнюхивают моё укрытие.
«Домовой, — лихорадочно подумал я. — Ну я же просил! Я ведь тебя не трогаю!»
Шкаф у двери вдруг дрогнул. Стук. Они что, смеются? Вы серьёзно постучались в дверь? Затем кто-то или что-то сильное толкнуло дверь. Так, а вот это уже не смех!
Сидеть в ловушке — гарантированная смерть.
Я отчаянно огляделся в полумраке и увидел в противоположной стене ещё одну дверь, до этого мной не замеченную — вероятно, в чулан или заднюю комнату. Решение пришло мгновенно.
Я надел рюкзак, взял в руки свою железяку и рванул с места. Главное сейчас — не стать консервой самому.