Мы бежали по шахте, не разбирая и не видя, что впереди, лишь бы дальше от эпицентра. Но даже сейчас я услышал последние слова системы:
«…Спокойной ночи, господин Самохвалов».
Я остановился и обернулся с округлёнными глазами, а сверху, сквозь толщу бетона и металла, донёсся глухой, сокрушительный удар, а затем — нарастающий рёв обрушающихся конструкций. Архив «Рассвет» исчез, обратившись в пыль и щебень, унося с собой большую часть ответов, которые мы успели сохранить. Ну а я…
[Звук резкого удара по щеке]
— Вернись в реальность! — громко приказал Николас. — Уходим!
Глава 29. Рассвет. Часть 3
[Звук резкого удара по щеке]
— Вернись в реальность! — громко приказал Николас. — Уходим!
Боль была острой, ясной и на удивление полезной. Мир, поплывший было в тумане шока от услышанной фамилии, мгновенно встал на место. Передо мной было исцарапанное лицо Николаса, его глаза, в которых горел не гнев, а озадаченность ситуацией.
Его рука, только что отвешивающая оплеуху, теперь схватила меня за куртку и потащила за собой. Мы уже не бежали, а почти падали вниз по крутой вентиляционной шахте. Сверху, сквозь толщу перекрытий, докатывался грохот продолжающихся обрушений. Воздух с каждым мгновением становился гуще от пыли, которая сыпалась на нас сквозь решётки и стыки.
— Прямо! — крикнул снизу голос Алёши, заглушённый металлом. — Тут развилка! Направо уклон вниз!
[Бабах]
Ещё одно глухое сотрясение, и свет аварийных лампочек, тянувшихся вдоль шахты, погас. Нас поглотила кромешная тьма, нарушаемая только прыгающими лучами наших фонарей. Я летел за Николасом почти вслепую, ударяясь плечами о стенки, цепляясь за скобы. В горле першило от пыли, в ушах стоял звон.
«Самохвалов».
Почему эта фамилия? Откуда система его знала? Это ведь моя фамилия. Настоящая. Из 2026 года. Её не знал здесь никто. Даже я сам в этом теле о ней почти не вспоминал, отгораживаясь прошлым, как щитом.
Мы вывалились из шахты в какой-то технический коллектор, залитый по щиколотку ледяной, пахнущей ржавчиной водой. Диана и Громилло уже были там, прислонившись к стене и отчаянно дыша. Алёша, стоя по колено в воде, освещал фонарём оба направления тоннеля.
— Обрушение локализовано сверху, — откашлявшись, доложила Диана. — Но если рухнули несущие… весь этот сектор может сложиться, как карточный домик.
— И нас сверху кто-то ищет, — мрачно добавил Громилло. — Скрежет ближе не стал. Может, обвал отгородил.
Николас, всё ещё держа меня за куртку, толкнул к стене.
— Отдышись. Но быстро. Ты в порядке? Вменяем?
Я кивнул, вытирая кровь с разбитой губы. Оплеуха была заслуженной.
— Вменяем. Просто… ничего!
Он пристально посмотрел на меня, но не стал расспрашивать. Сейчас было не время.
— Обсудим на базе. Алёша, куда ведёт тоннель?
— Направо — тупик и завал. Налево — уходит под уклон, есть тяга воздуха. Пахнет… сыростью и гнилью. Как в старых дренажах.
— Значит, на поверхность, — заключил Николас. — Выход, скорее всего, в старых городских коллекторах. Диана, помехи?
Она уже смотрела на экран, а значит, где-то впереди уже летал «Стриж».
— Если пойдём по тоннелю, должны выйти в паре километров к востоку от «Вектора».
— Тогда пошли. Громилло в авангарде. Я за ним. Диана, Амнезик, Алёша — в центре. Не отставать. Всё, что не мы — стрелять без предупреждения. Всем понятно?
Получив молчаливые кивки, он махнул рукой. Диана вернула стрижа, а Громилло, не говоря ни слова, шагнул в чёрный провал тоннеля, его мощный фонарь, как свет лобового стекла грузовика, вырывал из тьмы сводчатые стены из потемневшего кирпича, ржавые трубы и ползучие белесые плесневые наросты.
Мы двинулись. Шли быстро, почти бежали, шлёпая по ледяной воде. Я пытался не думать. Не думать об Анне, голос которой звучал в записи. Не думать о докторе Соколове и его «провалившемся Рассвете». Нужно сосредоточиться на спине Алёши впереди, на звуке нашего дыхания, на свете фонаря.
Но мысли лезли, как те щупальца твари. КРЭЧ. «Вектор». Проект «Янтарь». Они не просто изучали мутацию. Они её создавали. Или, по крайней мере, пытались контролировать.
— Стоп, — внезапно замер Громилло.
Мы все застыли. Он прислушивался, слегка повернув голову. Из темноты впереди, поверх звука капающей воды, донёсся новый шум. Не металлический. Не скрежет. Тихий, шелестящий, множественный. Как будто множество маленьких лапок бегут по мокрому камню.
— Крысы? — шёпотом спросил Алёша, снимая с предохранителя автомат.
— Хуже, — прохрипел Громилло. — Смотри.
Он направил луч фонаря на воду у своих ног. По её поверхности, цепляясь за струйки, бежали десятки… нет, сотни мелких, с палец размером, насекомых. Они были слепыми, белёсыми, с панцирями, отливающими синевой. Праховые мутанты. Самые обычные, самые многочисленные падальщики подземелий. Но их было слишком много. Целый живой, шевелящийся ковёр, плывущий по воде навстречу нам.
— Они бегут от чего-то, — холодно констатировал Николас. — Или их гонят. Готовь гранаты. Обычные, осколочные. Не фугасы — свод обвалим.
Шелест нарастал, превращаясь в сухой, противный треск. И тогда из темноты, за полосой света, мы увидели их. Не просто насекомых. Что-то большое, извивающееся, состоящее из сплетения этих самых тварей, скреплённых слизью и каким-то подобием общей воли. Эта масса катилась по тоннелю, как живой, пульсирующий ком, сметая всё на своём пути, обрастая всё новыми и новыми особями.
— Колониальная форма! — крикнула Диана. — Не стрелять в центр! Разбейте скопление!
Громилло уже швырнул гранату. Она отскочила от кирпичной стены и упала прямо перед ползучим комом. Вспышка. Грохот, оглушительный в замкнутом пространстве. Вода вздыбилась фонтаном, смешанным с ошмётками от панцирей и слизью. Ком на мгновение рассыпался, тысячи обожжённых насекомых забились в агонии. Но из темноты за ним уже плыл новый вал, ещё больший.
— Бежим! — приказал Николас, дав очередь из автомата вдоль поверхности воды, срезая переднюю волну. — Назад! Ищи развилку!
Мы бросились обратно, к месту, где вывалились из шахты. Шелестящий гул нарастал сзади, заполняя собой весь тоннель. Это был звук голода, безумного и безостановочного.
— Тупик! — сказал Алёша и выругался, освещая знакомую стену с завалом.
— Шахта! — указала Диана. — Забираемся обратно!
— Туда? Там же обрушение! — я невольно крикнул.
— Здесь — гарантированная смерть! — рявкнул Николас, подсаживая Диану на первые скобы. — Громилло, прикрой!
Громилло развернулся к тоннелю, снял с пояса последнюю осколочную гранату, выдернул чеку и швырнул её под ноги надвигающемуся живому потоку. Мы полезли вверх, в пыльную, тёмную узость, под грохот нового взрыва и яростный, пронзительный визг тысяч мутировавших существ.
Мы карабкались не вверх, а куда-то вбок, по ответвлению шахты, которое раньше не заметили. Дышать было нечем. Пыль, смешанная со спорами плесени, въедалась в лёгкие. Снизу доносился яростный скрежет — насекомые, похоже, полезли