_____
Не раз отмечалась тенденция правителей облагораживать свои поступки. А мне хотелось бы еще и еще раз заглянуть правде в глаза, закрепить порой ужасающую правду в словах, в мыслях и чувствах, сохранить ее для последующих поколений… Не слишком ли я увлекаюсь?.. Побольше трезвости! Впрочем, стоит ли сдерживать себя? Думаю, не стоит. Моя душа стонет, бьет тревогу, не хочет примириться с повадками человека-зверя. Да, да, человек-зверь, больше, чем зверь! Никто, ни один зверь не пролил столько горячей крови. Никто, ни один зверь не пожирает себе подобных, по крайней мере с таким азартом, так усовершенствованно, в таких количествах. Война — это самое омерзительное оправдание истребления человека человеком. И слава и почет тем проповедникам, которые возвышают свой честный и мужественный голос против войн…
Признаюсь, мне страшновато от этих слов, — обнаружат… Ну и что?! Мало ли крамолы скрыто в тайниках человеческой души. Главное — молчать, главное — держать взаперти свои думы. И потом, кто-кто, а пате меня всегда поймет и в обиду не даст. Самое большее и, конечно, не страшное — пожурил бы отечески, как это он иногда делает.
Я не могу не писать, не могу не говорить в ночной тишине о своем народе: я люблю его всей душой, всем истерзанным всякими сомнениями сердцем…
_____
Решил порыться в официальных наставлениях-директивах, пате привез их из Берлина многое множество, некоторые из них представляют интерес, конечно, в свете моих тревожных раздумий.
…Абель (ученый муж, первый ассистент более важной персоны — профессора Фишера, с ними шеф знаком лично; Абель проводил зимой 1941—1942 года по специальному заданию подробные антропологические исследования русских) видел только следующие возможности решения проблемы: или полное уничтожение русского народа, или онемечение той его части, которая имеет явные признаки нордической расы… «Предложенный Абелем путь ликвидации русских как народа, — заявляет Ветцель, — не подходит для нас» (Ветцель тоже сила: начальник отдела колонизации 1-го политехнического управления министерства по делам оккупированных восточных областей, — авторитет наползает на авторитет, кто из них более весом, мне судить трудно). Этот теоретик смягчает решение вопроса, говорит о расчленении коммунистической России, об ослаблении русского народа в расовом отношении: «Важно, чтобы на русской территории население в своем большинстве состояло из людей примитивного полуевропейского типа… расово неполноценных, тупых людей…» А дальше еще любопытней: «Целью немецкой политики по отношению к населению на русской территории будет являться доведение рождаемости русских до более низкого уровня, чем у немцев. То же самое относится, между прочим, к чрезмерно плодовитым народам Кавказа, а в будущем частично и к Украине…» Ветцель раскрывает политический смысл своих конкретных предложений по уничтожению коммунистического государства: «Для нас, немцев, важно ослабить русский народ в такой степени, чтобы он не был больше в состоянии помешать нам установить немецкое господство в Европе… Если третий рейх должен существовать тысячи лет, то наши планы должны быть разработаны на целые поколения…» Вчитываюсь в эти строки. Они поднимают во мне все новые и новые вопросы. Ветцель отвергает Абеля, ученого бьет практик, военный, политический деятель. Кому же тогда верить? И что значит «ослабить» — ослабление ослаблению рознь. И рождаемость, мне кажется, это огромнейшая проблема для всех народов, для всех государств, но тут у Ветцеля пахнет все же другим — истреблением.
_____
Я продолжаю свои мучительные поиски истины. «Наша задача заключается в том, чтобы германизировать Восток не в прежнем смысле этого слова, т. е. не в том, чтобы побудить живущих там людей усвоить немецкий язык и немецкие законы, а в том, чтобы населить Восток людьми с подлинно немецкой, германской кровью». Это я взял из газеты «Дас шварце копф». Новый вопрос: куда же будут оттеснены русские? Оттеснены или истреблены? Почему почтенная газета, опекаемая столькими умами, мудрит, виляет?! Нам-то сказать правду не грех и даже необходимо. Иначе и я могу повторить вслед за пате, что везде ложь и что всякая политика — проституция, а политики — проститутки в штанах. Но я считаю, что тут пате перебарщивает. И потом, вольно или невольно, он тоже политик; все мы в это раскаленное время — политики. Видимо, без фюрера мне не обойтись, но его книгу я давно читал, многое из головы выветрилось, запомнились ярче всего две цитаты об «усиленной работе немецкого плуга, которому меч должен предоставить землю…» Государство Адольфа Гитлера «на столетия вперед сумеет предоставить каждому отпрыску нашего народа свой собственный кусок земли» («Майн кампф»). Но эти цитаты не вносят полной ясности, хотя они милы и моему сердцу: я тоже некогда мечтал о своем куске земли и тоже, выходит, в этих целях взял в руки меч… Однако меч в своих руках я держу слабовато (возможно, позже объясню причины), и о своем куске земли мечты потускнели и вот-вот совсем исчезнут. Не наступит ли пора подумать о другом кусочке земли? Кажется, и тут норма та же — три метра, если не считать братских могил. Но это уже пессимизм, а его я не признаю, во всяком случае затяжной, — гоню прочь, и это мне часто удается.
_____
Когда-то мы на весь мир славились философами (например, Гегель), естествоиспытателями (например, Геккель), поэтами (например, Гёте), драматургами и романистами (например, Гауптман), композиторами (например, Бах). Не было такой области, где немцы не занимали бы одно из первых мест, не задавали бы тон в науке, литературе, искусстве. А теперь? Что теперь?! Тон во всем задает одна книга («Майн кампф»), один человек (Гитлер). Кстати — пате тоже не в большом восторге от этого современного евангелия. Теперь мы, немцы, чванливо шумим о своей расовой исключительности, вроде китайцев вознамерились отгородиться от всего, мира своей стеной. Правда, мы не то чтобы отгородились от всех народов нашей планеты, — мы решили завоевать ее, а народы поработить, преобразовав свою нацию в нацию господ. Безоговорочно прав, конечно, пате — эта идея не опирается и не может опираться на настоящую науку, на настоящую философию, которая, кстати сказать, начисто вытеснена теперь «современным евангелием» и тем угаром, которым поражен немецкий народ. Наши правители широко открывают все двери только чистокровным арийцам; остальных — на задворки; всех же, кто по крови признается непригодным, а тем паче опасным, —