Рихтер: — Вы, видимо, знаете, что национал-социалисты в нашей армии самостоятельной роли не играли, формально все подчинено командирам. Генерал фон Дейч не был членом нашей партии, но его приказы обсуждению не подлежали, исполнялись неукоснительно.
Председательствующий: — Таким образом, вашу позицию можно сформулировать так: вы признаете себя виновным не в конкретных преступных действиях…
Рихтер: — Повторяю: их у меня не было, иначе я перечислил бы…
Председательствующий: — Это я понял. Вы хотите разделить ответственность за свою партию, которая в целом, всей своей деятельностью причинила народам мира огромное зло. Не так ли?
Рихтер: — Вы правильно поняли меня и точно сформулировали мою позицию.
Председательствующий: — А вы не думали, что за одну лишь принадлежность к той или другой партии, без конкретных преступлении, судить нельзя? Хотя у вас, в ваших судах иначе… Потом мы более тщательно рассмотрим и ваши действия на советской земле, и ваши взгляды на эти свои действия.
Во время объяснений Рихтера подавляющее большинство подсудимых-немцев напряженно слушали его. Кауфман, как никто другой, метал на него злобные взгляды; Дейч же смотрел на своего любимца снисходительно, добродушно ворчал: «Сущий ребенок!»
_____
Прокурор: — Разрешите, пожалуйста!
Председательствующий: — Прошу!
Прокурор: — У меня имеется ходатайство.
Председательствующий: — Мы вас слушаем.
Прокурор: — В связи с настойчивым отрицанием своей вины фон Дейчем, я прошу приобщить к материалам дела вот этот дневник подсудимого Ганса Рихтера. — И прокурор передал тетрадь трибуналу.
Председательствующий: — Кто из подсудимых желает высказаться по поводу ходатайства государственного обвинителя о приобщении к делу тетради подсудимого Рихтера?
Фон Дейч: — Позвольте мне!
Председательствующий: — Прошу!
Фон Дейч: — Прежде чем высказаться по существу ходатайства, позвольте мне задать предварительно всего лишь один вопрос Рихтеру.
Председательствующий: — Задайте!
Фон Дейч: — Скажите, Ганс, это действительно ваша тетрадь?
Председательствующий: — Подсудимый Рихтер, может быть, вы желаете осмотреть свою тетрадь?
Рихтер: — Я отлично вижу отсюда, что это она… моя тетрадь…
Фон Дейч: — В таком случае я попрошу дать нам возможность ознакомиться с нею, иначе нельзя правильно оценить ходатайство прокурора.
Председательствующий: — Других просьб не будет?
Подсудимые хором присоединились к просьбе Дейча. Она была удовлетворена. Председательствующий объявил перерыв до следующего дня.
Когда возобновили судебное заседание, в ответ на просьбу председательствующего высказаться по ходатайству прокурора Дейч попросил слова.
Фон Дейч: — Я имею вопросы к Гансу Рихтеру… Можно?
Председательствующий: — Вы их можете задать при допросе подсудимого Рихтера. Сейчас нас интересует процессуальная сторона: вы не возражаете или возражаете против приобщения данного документа к делу?
Фон Дейч: — Это же не документ, а лишь…
Председательствующий: — Я разъяснил вам, подсудимый фон Дейч, что вам будет в свое время дана полная возможность оценить эту тетрадь; окончательная же оценка и тетради, и ваших показаний, и всего того, что будет происходить здесь, на суде, принадлежит только суду.
Фон Дейч: — В таком случае я не возражаю против приобщения тетради к делу.
Остальные подсудимые присоединились к своему бывшему грозному начальнику.
Из пространных, большей частью туманных показаний Дейча, в которых на разные лады перепевалась мысль о дисциплине, об участи военных в германской армии, о невероятных строгостях фюрера, выделим всего лишь несколько диалогов между подсудимым Дейчем и прокурором:
Прокурор: — Подсудимый фон Дейч, вы здесь чрезвычайно долго и, кажется, утомительно даже для самого себя говорили о незыблемой обязанности выполнения всех приказов своего начальства, особенно Гитлера. Я хочу еще раз спросить: неужели это касается всех без исключения приказов?
Фон Дейч: — Я не видел исключения.
Прокурор: — А если бы увидели?
Фон Дейч: — Это ничего не изменило бы.
Прокурор: — О строительстве душегубок тоже был приказ?
Фон Дейч: — Так точно.
Прокурор: — Чей?
Фон Дейч: — Фюрера… Адольфа Гитлера.
Прокурор: — И вы его не выполнили, сорвали?
Фон Дейч: — Да, так получилось… Этот приказ был очень неразумным, негуманным…
Прокурор: — Кстати, дайте тогда оценку своему «филиалу смерти» — вы считаете этот акт гуманным?
Фон Дейч: — Я понимаю вашу атаку моей позиции. И мне тяжело отвечать на это. Но я постараюсь… В нашем лагере несчастные были обречены, только их смерть замедлялась…
Прокурор: — Но в люки сбрасывали и колхозников, которым хотя жилось при вашем покровительстве тяжко, но о смерти они не думали, она им пока не грозила.
Фон Дейч: — Я еще раз могу повторить: это делало гестапо, без меня…
Прокурор: — Филиал-то ваш, «изобретение» ваше, кстати Бобров тоже ваш, да и «селян» вы считали своими… Позвольте, товарищ председательствующий, огласить соответствующую запись в дневнике подсудимого Рихтера?
Председательствующий: — Огласите!
Прокурор: — «…для примера возьму самое последнее событие — исчезновение местных селян. Мы наивно пожимаем плечами: ничего, мол, не знаем, видимо это происки бандитов-партизан. А в действительности? Лейтенант гестапо П. А. как-то раскрыл мне тайну: к трагедии причастны и пате, и Барский. Пожалуй, им принадлежит первая роль…» Позвольте задать вопрос Рихтеру!
Председательствующий: — Задавайте!
Прокурор: — Подсудимый Рихтер, вы подтверждаете эту свою запись?
Рихтер: — Да, это писал я. Правду писал…
Прокурор: — Подсудимый фон Дейч, что вы теперь скажете?
Фон Дейч, багровея от напряжения, обратился к председательствующему: — Позвольте мне, ваша милость, больше не разъяснять этот вопрос!
Председательствующий: — Это ваше право. У прокурора будут еще вопросы?
Прокурор: — Да, будут… Скажите, подсудимый фон Дейч, чем был вызван ваш особый интерес к КМА? Надеюсь, вам не надо расшифровывать…
Фон Дейч: — Нет, нет, я имею хорошее представление об этом… У меня этот интерес вызвал мой хороший знакомый, сын моего друга из Англии, с которым у меня некогда был общий бизнес в одной из скандинавских стран. Мне хотелось иметь научный, хорошо обоснованный доступ к тайне, разгадать ее.
Прокурор: — В интересах науки, бескорыстно, или?..
Фон Дейч: — Я вас понимаю, и очень… Не буду вводить вас в заблуждение. Мы принадлежим к другому миру, и у нас важно, кто кого…
Прокурор: — Вы оборвали мысль: что значит «кто кого»?
Фон Дейч. — Да, да… Я не могу поймать подходящее слово.
Прокурор: — Позвольте вам помочь… У нас простые люди говорят в таких случаях: кто кого обманет…
Фон Дейч: — Но я не хотел бы говорить так… У нас это называется конкуренцией, частной инициативой. Наметилась богатая земля, ее ценные залежи. Кто скорее захватит эту землю, тот и счастлив.
Прокурор: — Но ведь земля-то не ваша?
Фон Дейч: — Мы действовали бы на правах завоевателей…
Прокурор: — У нас такие права называют грабежом, разбоем.
Фон Дейч: — Как вам угодно.
Прокурор: — И в связи с этим еще один вопрос: на что вы рассчитывали, командируя старшину Петрова в Курск?
Фон Дейч: — Мне несколько неудобно сейчас говорить эту правду.
Прокурор: — Постарайтесь преодолеть это неудобство, если,