Леди Сара пожала плечами. Подобные вопросы ее ни в малейшей степени не интересовали.
— Я его купила, и теперь он мой, — сказала она, кивнув даме и господину в проезжавшей мимо карете.
Они с леди Клариссой обменялись довольными улыбками, увидев уязвленное выражение на лице той дамы, застигнутой в мехах прошлого сезона, в то время как Сара Койнвуд и герцогиня были в лебяжьем пуху.
— Он очень красив, — сказала леди Кларисса, глядя на Расселаса.
— Несомненно, — согласилась леди Сара.
— И он… доставляет удовольствие?
— Пока не могу сказать, моя дорогая. Я купила его только вчера.
— Но ты ведь мне расскажешь, не так ли? Как только будешь лучше осведомлена?
— Я расскажу тебе все, дорогая Кларисса, — ответила леди Сара. — Разве я не всегда так делаю?
И они рассмеялись, пока их великолепный экипаж выезжал с Далидж-сквер и поворачивал направо, на Гросвенор-стрит, направляясь к Нью-Бонд-стрит.
(Нищий в длинном грязном пальто с застывшим взглядом проводил их. Его руки были изувечены: на левой не было кончика среднего пальца, а на правой средний палец отсутствовал целиком. Он пошаркал прочь в том же направлении, что и карета, потряхивая своей чашкой для подаяний).
Первым актом безупречного дня стало то, что доставляет дамам больше удовольствия, чем поцелуй истинной любви: хождение по лавкам. Сперва они посетили парфюмеров «Дэвид Ригг и сыновья» на Бонд-стрит. Затем — «Спиратилс» на Пэлл-Мэлл за шляпками из ливорнской соломки. Далее — «Пикокс» на Титчфилд-стрит за туфельками из козловой кожи, а после — «Ларудилс» на Куин-стрит (корсетных дел мастера ее величества). Там они ровным счетом ничего не купили, но получили огромное удовольствие.
Во всех этих заведениях им прислуживали с превеликим усердием, на какое только был способен владелец, и ни в одном из них даже не упоминался пошлый денежный вопрос, ибо кредитоспособность леди Сары была непреложной, и ее управляющий оплачивал счета в положенный срок.
Так они и двигались зигзагами в пределах сказочного ромба, очерченного Ганновер-сквер на севере, Сент-Джеймс-сквер на юге, Беркли-сквер на западе и Голден-сквер на востоке. Эти короткие расстояния легко можно было бы преодолеть и пешком, но экипаж выставлял своих пассажирок напоказ всему модному Лондону, который в великом множестве махал им и улыбался с обеих сторон.
(Но никто не замечал нищего с изувеченными пальцами, который время от времени появлялся то у одного, то у другого места их назначения, словно предугадывая их передвижения).
Спустя несколько счастливых часов леди Сара и леди Кларисса наслаждались вторым актом в Сент-Джеймсском парке, где они принимали парад Десятого легкодрагунского полка, великолепного в своих шлемах-«тарлтонах», расшитых серебром мундирах и белых бриджах невообразимой тесноты. Каждый, вооруженный палашом и карабином, сидел верхом на гнедом боевом коне, достойном короля, и знал, что он — самый щеголеватый солдат в Англии.
Строго говоря, по воинскому этикету, парад Десятого полка принимал его королевское высочество, толстый и красивый Георг, принц Уэльский, — в своем мундире, на своем коне, на возвышении, в окружении конных дружков. Он был бывшим любовником леди Сары и не мог удержаться от вздохов в ее сторону, хотя и делал это искоса, в тщетной надежде, что никто не заметит.
Но в действительности парад принимали дамы, чьи экипажи выстроились вдоль пути следования принца, — хотя и не все дамы, ибо красота леди измерялась числом молодых офицеров, которые, проезжая мимо, галантно салютовали ей сверкающими клинками, а их солдаты за их спинами держали равнение направо. Не каждая леди могла выдержать такое испытание, ведь что, если никто не отдаст честь? Поэтому большинство экипажей держалось чуть поодаль, чтобы избежать проверки.
Разумеется, кабриолет леди Сары стоял впереди и в центре, в полной уверенности, что ни один мужчина в британской армии не устоит перед леди Сарой или леди Клариссой поодиночке, не говоря уже о них обеих вместе. Его королевское высочество тоже не устоял: он обнажил клинок и отсалютовал, уводя свой полк с поля по окончании маневров. В ответ он был милостиво удостоен легкого взмаха двух изящных рук.
(Нищий добрался до Сент-Джеймсского парка как раз в тот момент, когда Десятый полк двинулся в казармы. Он устал и хотел пить, побывав в нескольких местах. Он подоспел как раз вовремя, чтобы увидеть удалявшийся кабриолет леди Сары, направлявшийся к Далидж-сквер. Он злобно выругался, и слюна потекла по его небритому подбородку).
Позже, в завершение безупречного дня, леди Сара и леди Кларисса вошли в свою ложу в Королевском театре на Друри-Лейн. В программе было три представления: пьеса «Добродетель торжествует», затем новый балет «Успехи Терпсихоры» и, наконец, пантомима «Жена подмастерья, или Посрамленное проклятие рогоносца» (с совершенно новыми декорациями, механизмами, музыкой, костюмами и убранством). Все билеты были проданы, и четыре тысячи человек теснились в партере и на пяти ярусах галерки. Сотни свечей пылали в десятках люстр, и гул ожидавшей толпы походил на храп чудовищного дракона.
Две красавицы выбрали подходящий момент. Антракт между пьесой и балетом был общепризнанным временем для эффектного появления, а ложа леди Сары была словно создана для этого. Расположенная сразу справа от сцены, во втором ярусе, она выходила прямо на зрительный зал, откуда было плохо видно представление. Но это не имело значения. Значение имело то, что зрителям было прекрасно видно ложу. И потому, когда леди Сара вошла, и драгоценные камни сверкнули в ее блестящих волосах и на безупречной груди, по залу пронесся вздох восхищения: зрители приподнялись, толкая соседей и указывая на Прекрасную Койнвуд и ее прелестную спутницу. Жидкие хлопки переросли в рев, а чернь на дешевых местах под потолком застучала каблуками по полу и оглушительно взревела в знак одобрения, пока обе леди улыбались, махали руками и садились, расправляя платья и делая вид, что не замечают поднявшейся суматохи. Расселас стоял за их спинами, скрестив руки и задрав нос.
Тут в дверь ложи постучали. Расселас открыл, и вошел необычайно красивый мужчина. Он был очень молод, но держался с уверенностью зрелого человека, а его одежда была триумфом портновского искусства.
— Ах! — сказала леди Кларисса. — Дорогая леди Сара, позвольте представить вам мистера Джорджа Браммелла, недавно произведенного в корнеты Десятого полка.
— Ваша светлость, миледи, — произнес Браммелл. — Увидев вас сегодня в парке, я не смог отказать себе в удовольствии познакомиться с вами поближе и потому послал своего человека с письмом…
— На