Он не ответил словами.
Щупалец на её талии слегка сжался, а он наклонился и коснулся губами её шеи — медленно, намеренно, с ноткой собственнической страсти. По её коже пробежала дрожь.
В воздухе стало теплее.
Она чувствовала, насколько они близко стоят; как мало ткани разделяет их тела. Тонкая ночная рубашка почти невесомо лежала на её коже. Длинные пальцы Кариана скользили по обнажённому бедру, лениво и уверенно.
Корабль снова дрогнул.
Где-то далеко корпус протянул низкий раскат грома.
Но здесь, в покоях Марака, царила тишина.
Его щупальца начали двигаться — плавно, медленно, точно.
Одно обвило её талию, чуть ниже. Другое скользнуло вдоль внутренней поверхности бедра, почти не касаясь. Она резко втянула воздух, когда одно из них пробралось под тонкую ткань, дразня нежную кожу между её ног — слишком осторожно, слишком искусно.
— Кариан… — выдохнула она, и в голосе звучало не столько возражение, сколько приглашение.
— Отвлечение, — сказал он с ленивым, хищным удовольствием. — Ты боишься. Я предпочитаю, чтобы ты думала обо мне.
— Поверь… думаю.
Она повернулась, поймала его губы своими.
Поцелуй был глубоким, жадным, покоряющим — в нём было всё: сила, желание, уверенность. Его губы, горячие и властные, вытеснили остатки страха, оставляя только жар. По своему ответу она поняла: потеряна. Опять.
Щупалец скользнуло вдоль её позвоночника, обвивая грудь. Соски мгновенно напряглись под тонкой тканью. Он удовлетворённо провибрировал, низко, в груди.
— Ты откликаешься так… красиво, — прошептал он.
Дыхание у неё сбилось. Тело уже узнавало его прикосновения, подстраивалось под них, становилось мягким, тёплым, готовым. Щупальце, что дразнило её между ног, теперь давило чуть сильнее, раздвигая её плавно и неторопливо; рельефная поверхность вызывала сладкие рывки удовольствия.
Они опустились на платформу позади — на его ложе-трон, мягкое, тёплое, подобно раковине, укрытое шёлком и теплом.
Он поглощал её — медленно, игриво, не отрывая взгляда, пока щупальца аккуратно и уверенно обвивали её запястья, лодыжки, разводили её, делая беззащитной и открытой.
За стенами корабля бушевала вселенная.
Но здесь…
Здесь существовали только они.
И в этом ярком огне его прикосновений она забыла страх полностью.
Глава 43
Она думала, что космос будет холодным.
Что прорыв сквозь червоточину — эту ленту сжатого времени и гравитационного безумия — заставит её чувствовать себя маленькой, испуганной, пустой. Но, заключённая в объятия Кариана, окружённая ровным ритмом его дыхания и мягким биолюминесцентным сиянием его кожи, Леони чувствовала слишком многое.
Он держал её у себя на груди — в его личных покоях, где никто, кроме неё, не смел ступать. За усиленными стенами червоточина бесилась в нелепых, невозможных спиралях: цвета, у которых не было названий, свет, который двигался так, будто мыслил. Но всё это отступало на второй план — потому что там был он.
Кариан.
Его конечности обвили её, будто плети безопасности и голода одновременно. Одна рука лежала под её шеей. Щупальца, мягкие и тёплые, медленно меняли обхват, касались её кожи в разных точках, как будто каждый раз напоминали: она — его. Одно петлёй лежало на её талии. Другое нежно скользило по изгибу бедра, дразня тонкую полупрозрачную ткань, которую он настоял, чтобы она носила.
Она пыталась выровнять дыхание, заставить себя думать о червоточине, о Земле — о чём угодно.
Но он шевельнулся. Самую малость — и дыхание сорвалось.
Щупальце медленно поднялось выше, коснулось её рёбер — и она вздрогнула. Пульс подпрыгнул, сбиваясь в горле.
— Ты боишься, — сказал он тихо, почти на выдохе. В его голосе не было насмешки — только наблюдение.
— Я не боюсь.
— Твоё сердце говорит иначе.
— Может, дело не в червоточине.
Он тихо, низко хмыкнул — почти улыбнулся — и щупальце на её талии скользнуло ниже. По изгибам бёдер. Между её ног.
Она тихо выдохнула — не в протесте, нет. В горячем, пугающе-сладком ожидании.
Ещё одно щупальце — более тонкое, чувственное — нежно раздвинуло её, обводя её внутренние губы едва заметными, ласкающими штрихами. Она чувствовала каждое движение — каждую вибрацию его кожи, каждое колебание температуры.
Он знал её теперь.
Знал всё: как она дышит, какие звуки издаёт, как напрягаются её мышцы, когда она близка к краю.
— Ты отвлекаешь меня, — прошептала она, ощущая, как жар поднимается к лицу.
— Прекрасно, — ответил он, и голос его стал ниже, темнее. — Лучше думай обо мне, чем о страхе.
Она повернула голову, чтобы увидеть его. Его глаза — ночные, глубокие, с отблеском далёкого света — встретили её взгляд. Одно из щупалец поднялось, скользнув по её щеке, затем мягко вплелось в её волосы.
Он поцеловал её медленно, глубоко — с голодом, который он едва сдерживал. В этот момент щупальце между её ног изменило темп: мягкое, влажное давление на клитор стало размеренным, точным. Другое щупальце вошло в неё — осторожно, частично, ласково, следуя ритму, который он изучил до совершенства.
Леони застонала ему в губы.
— Я не понимаю, как ты это со мной делаешь, — прошептала она.
Он низко зарычал, смещая её вниз, закрепляя на мягкой поверхности ложа, будто желая забрать её глубже.
— А ты не понимаешь, что делаешь со мной, — отозвался он.
Его движения стали более настойчивыми, властными. Она выгнулась, теряя дыхание. Каждый мазок его щупалец, каждый сдвиг его тела был точным, уверенным — и приводил её к грани. Он обвил её бедра, запястья, голени — удерживал, раскрывал, заставлял её полностью отдаться.
Она перестала быть целой — её разрывало на вспышки жара.
Оргазм нахлынул резко, ослепительно — будто её взорвал свет. Крик, полузвук-полумольба сорвался с её губ. Всё её тело дрожало, ломалось, растворялось в его объятиях. Он держал её крепко, спокойно, собранно — пока дрожь не стихла.
Она рухнула на его грудь, задыхаясь. Его рука медленно гладила её волосы — жест, удивительно нежный для существа, способного разрывать корабли мыслью.
Но даже сквозь это расплавленное послевкусие мысли обожгли её.
— Я вернусь домой, — сказала она хрипло. — На Землю. Всё ещё не могу поверить.
Он молчал. Его кожа тускло светилась. Его дыхание, проходя через жабры, создавал мягкий звук.
Потом он спросил:
— Ты всё ещё этого хочешь?
Она повернулась в его объятиях:
— Конечно хочу.
— Но вернёшься ли ты ко мне?
Её сердце болезненно сжалось.
Она не ответила сразу. Не потому, что не понимала, а потому что знала — ответ сломает её.
Это… между ними — уже не было случайностью. Не сном. Это проросло в ней.
Слишком глубоко.
Даже если она найдёт Альфи, даже если снова пройдёт по