Взгляд Николая мгновенно остыл, сузился. Под линзами его тонких красных очков блеснуло что-то острое, подозрительное.
— Так скоро уходите? — мягко спрашивает он. Слишком мягко. — А я думал, вриссианское гостеприимство требует, чтобы мы остались. Да и горные дороги — такие опасные…
Валек замирает, челюсть дёргается. Я знаю этот микродвижение — его мозг сейчас носится, как бешеный зверь, перебирая варианты.
И наконец он улыбается.
— Разумеется, разумеется. Прошу простить мои манеры, друг мой, — мурлычет он, заодно кривя нос в мою сторону (и я точно не уверен, что это часть спектакля). — Хотел лишь сказать, что жаль, что я не смогу развлекать вас весь вечер.
Николай смотрит на него каменным лицом.
Валек разводит руками, делая жест гостеприимства, который совершенно не касается глаз.
— Конечно, вы можете остаться на ночь и пить до отвала. Что за хозяин я был бы, если бы выгнал вас в холод?
Улыбка Николая растягивается — хищная, как у зверя, обнюхавшего кровь.
— Как великодушно. Мы принимаем ваше приглашение.
Отлично.
Значит, Валек прав.
Эта мразь что-то учуял. Вот только что — и когда вытащит нож из рукава.
А теперь они остаются на ночь.
Голодная стая волков, кружащих вокруг нас, только и ждущих момента вцепиться в глотки.
Мысли метаются — ищу хоть какой-то выход. Хоть что-то.
Ничего.
Мы в меньшинстве.
Мы в меньшей силе.
И время утекает.
И даже Призрак не вырежет их всех, как бы он ни рвался.
Валек кивает:
— Если что-то понадобится, просто свяжитесь. Мои люди помогут.
— Мы уедем утром, — обещает Николай. — Но… прежде чем вы уйдёте, Прайтел…
Валек останавливается на полушаге, рука на дверной ручке.
— Да?
Улыбка Николая становится шире. Резче. С белыми зубами в полумраке, словно у хищника.
— Передайте моё почтение… леди, ладно?
Слова ударяют, как пуля в грудь.
Он знает.
Каким-то образом — но знает про Айви.
Призрак застывает рядом, его огромная туша каменеет, зрачки расширяются, жаждая разорвать Николая на куски. У меня рука дёргается к пистолету — я могу достать его быстрее, чем остальные успеют моргнуть.
Но Валек даже не мигает.
— Леди? — переспрашивает он равнодушно.
Николай смеётся — тихо, мерзко.
— Ну же, Прайтел. Ясно, что где-то в своём «пустом» особняке ты прячешь омегу. Иначе с чего это вы тут такие нервные весь вечер?
Он разводит руками, играя невинного.
— И я не виню тебя. Альфа защищает своё. Всегда.
Ему и не нужно говорить больше. Послание очевидно.
Я знаю твою слабость.
И знаю, куда бить.
Валек улыбается — тонкой, хрупкой линией, которая так и трещит по швам.
— Передам ей, — говорит он маслянисто. — Спокойной ночи, господа.
И мы выходим.
Дверь щёлкает за нашими спинами — как приговор. Я выдыхаю резко, вдох-выдох сбивается в один рваный спазм, когда адреналин наконец начинает спадать.
— Чёрт, вы вриссианцы умеете устраивать вечеринки, — бурчу я.
Валек резко выпускает воздух.
— Их надо убить, — произносит он тихо, почти шёпотом, пока мы идём обратно к основному дому. — Николая — точно. Он слишком опасен.
Призрак глухо рычит в знак согласия. Это редкость — чтобы он поддержал Валека.
Редкость — и тревожный знак.
Я колеблюсь, разрываясь между жгучим желанием защитить Айви и пониманием: если мы сорвёмся сейчас, Совет обрушится на неё всем своим гребаным гневом.
И я знаю, с кем мне проще воевать: с кучкой вриссианских бандитов или со всей армией, которую я сам когда-то обучал.
— Нет, — говорю я наконец, слова горчат. — Держимся плана. Но кто-то должен следить за гостевым домом постоянно. Никаких пауз. Никакой слабины.
Валек кивает, челюсть сжата как капкан.
— Я буду первым.
Я хлопаю его по плечу, коротко, резко. Без слов. Немой жест признания той шаткой ниточки доверия, что нас связывает. Доверия, которое он, чёрт возьми, сегодня заслужил.
— Сменю тебя через пару часов, — говорю я. — А пока… мне нужно снова проверить Айви.
Он коротко кивает и сразу направляется к гостевому дому, двигаясь с хищной плавностью, как будто родился среди теней и ножей.
Я смотрю ему вслед, и в животе снова стягивается тугая петля тревоги.
Это далеко не конец.
Даже не середина.
И что-то внутри подсказывает мне, что самое страшное ещё впереди.
Я разворачиваюсь и возвращаюсь к особняку. Призрак идёт рядом, его массивное тело напряжено, из глубины груди вырываются низкие, едва слышные рычания. Он чувствует опасность так же остро, как зверь чует кровь.
Мой мозг носится, перебирает план «Б», план «В», план «если всё пойдёт в пизду одновременно». Сценарий за сценарием.
Но под всем этим — один-единственный импульс, одна мысль, один инстинкт, который перекрывает всё.
Защитить Айви.
Что бы это ни стоило. Кому бы это ни стоило. И если придётся — я сожгу мир дотла.
Глава 2
АЙВИ
Первые лучи рассвета пробиваются сквозь занавески, вырывая меня из самого глубокого сна, что у меня был за многие годы. На секунду я не понимаю, где нахожусь. Мягкая ткань моего гнезда обнимает меня, а смешавшиеся запахи моих альф — сосна, дым, кожа и пряности — укутывают, как тёплое одеяло.
Мысль об этом одновременно будоражит и пугает. Я слишком долго бежала, слишком долго боролась против самой идеи принадлежать кому-то — тем более целой стае закалённых войной солдат. Но здесь, утонув в безопасности их импровизированного логова, я почти могу поверить, что всё может быть иначе.
Почти.
Валек шевелится рядом, его рука сильнее сжимает мою талию. С другой стороны Виски тихо посапывает, его тёплое дыхание щекочет мой подбородок. Я позволяю себе пару секунд просто смотреть на них — на этих свирепых мужчин, которые почему-то стали моими… защитниками.
Сон сгладил суровые линии лица Валека, делая его моложе… почти уязвимым. У меня перехватывает дыхание. Я знаю тьму, что скрывается за его глазами, знаю, на какую жестокость он способен. Но сейчас… сейчас он просто мужчина, тёплый и надёжный.
Виски тоже кажется другим в мягком утреннем свете. Его обычная дерзкая ухмылка исчезла, уступив место чему-то мягкому, настоящему. Каштановые волосы падают ему на лоб беспорядочными прядями. Мне хочется заправить их назад, коснуться его челюсти.
Что, блядь, со мной не так?
Привязываться — опасно.
Я не могу позволить этого.
Не буду.
Но, чёрт возьми, я уже привязалась. Эти альфы, эта стая — они уже въелись под кожу, засели в костях. Мысль о том, чтобы снова уйти… чтобы снова быть одной… больно отдаёт