Поезд дёргается, и меня толкает в бок Валека. Его запах накрывает меня — холодный зимний воздух, оружейная сталь, камень — и моё предательское тело на долю секунды расслабляется, прежде чем я успеваю опомниться. Я напрягаюсь, ненавидя себя за то, что нахожу утешение в его присутствии.
Особенно после того, что он сделал. После выбора, которого он меня лишил, нашёптывая сладкие слова о свободе и праве выбирать.
Какой ёбаный фарс.
— Я знаю, что ты не спишь, — его голос с акцентом прорезает ритмичный стук поезда. — Нет смысла притворяться, маленькая омега.
Это прозвище бьёт во мне вспышкой ярости. Я поворачиваю голову в сторону его голоса, жалея, что не могу прожечь его взглядом сквозь капюшон. Приходится довольствоваться рычанием.
— Пошёл нахуй.
Он не смеётся и не отпускает ядовитую реплику, как сделал бы обычно. Вместо этого — тишина. И от этого у меня на задней части шеи встают волоски.
Молчание тянется, натянутое, как колючая проволока. Кожа зудит от желания сорваться, ударить, сделать ему больно так же, как он сделал больно мне. Но я заставляю себя лежать спокойно, дышать сквозь ярость. Ответы мне сейчас нужнее, чем месть.
— Чего ты от меня хочешь? — выплёвываю я слова, словно кислоту.
Валек шевелится рядом. Тепло его тела просачивается сквозь мою одежду, заставляя кожу покалывать.
— Я хочу, чтобы ты выслушала, — говорит он низко и размеренно. — Ты сделала неправильный выбор.
Из меня вырывается резкий, горький смешок.
— О, да ну? От тебя это особенно смешно слышать. Ты вообще не дал мне выбора.
— Нет. — Его голос твердеет. — Ты сделала не правильный выбор.
Мои руки, стянутые стяжками, сжимаются в кулаки на коленях, ногти впиваются в ладони.
— И что, блядь, это должно значить?
Он вздыхает — звук настолько усталый, что застаёт меня врасплох.
— Ты слишком связана с этой стаей, чтобы уйти сама. Даже если бы ты сбежала, часть тебя всегда бы оглядывалась назад. Спрашивала бы себя, правильно ли ты поступила.
Правда его слов жалит, как соль в открытую рану. Мне хочется отрицать, кричать, что он ошибается. Но перед глазами вспыхивает сон — то спокойствие, которое накрыло меня, когда я замедлилась, позволяя волкам догнать себя.
Я тяжело сглатываю, отталкивая воспоминание.
— И что? — огрызаюсь я. — Ты решил выбрать за меня? Накачать меня и утащить, как какой-то трофей?
— Нет. — В его голосе появляется кромка, острая, как ножи, которые он так любит. — Я хочу, чтобы ты помогла разрушить это фальшивое общество. Сверху донизу. Так же, как я делал до того, как меня схватили и бросили гнить в тюрьме.
Я замираю, его слова медленно оседают во мне.
— Что?
Они повисают в воздухе, тяжёлые, с подтекстом. Мой разум мечется, пытаясь связать точки.
— Разрушить… общество? — повторяю я почти шёпотом. — Ты имеешь в виду...
— Да. — Голос Валека холоден и твёрд. — Эту систему нельзя спасти. Тэйн захочет починить её изнутри. Но некоторые вещи слишком сломаны, чтобы их чинить.
По спине пробегает холодок — и не только от страха.
— Тогда каков твой план?
— Сжечь мир. — Его дыхание скользит у моего уха сквозь тонкую ткань капюшона, заставляя кожу покалывать. — Сжечь всё к чёрту и начать заново.
Сердце грохочет в груди, по венам несётся смесь ужаса и возбуждения. Разве не этого я всегда хотела? Увидеть, как эта жестокая система рассыпается?
Его слова висят в тишине. Какая-то часть меня — та, что так долго была заперта и забита, — хочет заорать «да» и смотреть, как всё идёт прахом. Но есть и другая часть.
Та, что хочет Призраков.
— И что потом? — спрашиваю я почти шёпотом. — Когда останется один пепел, что будет со мной?
Валек шевелится рядом, тепло его тела резко контрастирует с холодом его слов. Я чувствую — он не знает, что ответить. Он об этом не думал.
Из меня вырывается горький смешок.
— Ты ведь даже не хотел меня освободить, да? Ты просто хотел меня себе.
— Неправда, маленькая омега. — Его голос режет темноту. — Я хочу освободить тебя. Это не значит, что мои инстинкты позволят мне это сделать или что я достаточно хороший человек для этого. Но я хочу.
Я поворачиваю голову к его голосу, желая увидеть его лицо.
— И от этого должно стать легче?
— От этого становится честно, — отвечает он, сдержанная злость окрашивает слова. — Ты заставляешь меня хотеть поступить правильно. Возможно, я за это тебя и ненавижу.
Его признание застаёт меня врасплох. Я никогда раньше не слышала, чтобы Валек говорил так откровенно. Это выбивает почву из-под ног — словно земля вдруг сдвинулась.
— Но твои шансы выбраться куда выше со мной, если ты этого захочешь, — продолжает он. — А если, когда всё закончится, ты останешься рядом со мной, я покажу тебе всё, что ещё осталось в этом мире. Есть места...
— Мне это неинтересно, — обрываю я его, голос жёсткий. — Я хочу Призраков.
Слова удивляют меня саму — и, судя по тишине, его тоже. Валек замирает рядом, и единственный звук — постоянный гул поезда.
— Ты хочешь… Призраков? — медленно повторяет он, будто пробуя слова на вкус. — После всего?
Я тяжело сглатываю, сдерживая эмоции, которые грозят меня задушить.
— Да, — шепчу я. — Я хочу свою стаю.
Рука Валека внезапно сжимает мою руку, пальцы впиваются в кожу.
— Они тебе не стая, — рычит он. — Они могут шептать тебе более красивые слова, но они всё равно твои похитители.
Я пытаюсь дёрнуться, но стяжки и его хватка держат меня на месте.
— А ты тогда кто? — огрызаюсь я. — Мой спаситель? Рыцарь в окровавленных доспехах?
На миг его хватка усиливается, а потом он резко отпускает меня. Я слышу, как он глубоко вдыхает, будто пытаясь успокоиться.
— Я предлагаю тебе шанс на настоящую свободу, — говорит он низко, сдержанно. — Не иллюзию выбора в позолоченной клетке.
— Настоящую свободу? — фыркаю я. — Ты меня накачал и похитил. С каких это пор так выглядит свобода?
— Это начало, — настаивает он. — Первый шаг на долгом пути.
— Если это начало, — медленно говорю я, — сними с меня эти стяжки и этот капюшон.
Стяжки щёлкают — их перекусывают. Следом исчезает капюшон. Я быстро моргаю, глаза болят, пытаясь привыкнуть после долгой темноты. Лицо Валека постепенно выныривает из расплывчатости, серебряные глаза блестят в тусклом свете вагона.
Он протягивает мне нож — рукоятью вперёд.
— Возьми, — говорит он, акцент становится гуще, чем когда-либо. — Ты хочешь выбора. Хочешь меня убить? Сделай это. Грузовой поезд остановится на Райнмихском аутпосте, ближайшем к границе с Вриссией, к западу от Безопасной зоны во Внешних Рубежах.