Люди так расстраивают. Но в эту игру могут играть двое, и завтра я собираюсь преподнести ей потрясающий подарок.
Глава 11
Адора
— Это так грустно и в то же время так замечательно, — Алесия смеется в другом конце комнаты, читая подборку моих посланий, перебирая открытки в форме сердечек, разбросанные по кофейному столику. Когда она листает их, в моих ушах эхом отдается тихий звук ее смеха.
Я не могу сдержать улыбку, расплывающуюся на моем лице, я благодарна своей сестре и нашей ежегодной традиции.
Это разительный контраст с теми ужасами, которые таятся в тайниках моего сознания. Прошлой ночью меня мучила череда кошмаров, единственный, который я помню, был о том, как Алесия на больничной койке борется за жизнь, подключенная к аппаратам и трубкам, ее тело хрупкое и немощное. Под простынями, на которых лежала моя сестра, на груди у нее проступала кровь.
Я лихорадочно оглядела больничную палату, но никого не обнаружила; врачей, которые должны были помочь, нигде не было видно. Чистый страх и отчаяние смешались с запахом стерильности в воздухе; мои мольбы о помощи остались неуслышанными.
Я проснулась с учащенным дыханием и едва не споткнулась, когда добралась до комнаты Алесии, но обнаружила, что она все еще там и в безопасности. Она мирно спала, а я дрожала и хватала ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды, опустившись на колени на пол рядом с ее кроватью.
Выбросив из головы это воспоминание, я возвращаюсь в гостиную со свежим, слегка кривобоким тортом на День Святого Валентина, покрытым глазурью, который испекла сама. Я даже не потрудилась открыть упаковку с формой для торта в форме сердца, которую привезли вчера, но сейчас это не имело значения.
Я поставила торт на кофейный столик — каким бы уродливым он ни был, он все равно вкусный.
Алисия прижала руку к груди, оторвавшись от очередного бумажного сердечка и изобразив обиду.
— Ты что, смеешься надо мной?
Посмеиваясь, я беру одну из карточек и размахиваю ею перед глазами.
— Знаешь, то же самое можно было бы сказать и обо мне.
— Счастливого дня старой девы? — Алисия говорит, морщась, — Не — а. Девочка, ты можешь оставить жизнь старой девы себе, а я предпочитаю холостяцкую жизнь; плохой парень тоже приемлем.
Я хихикаю, присоединяясь к ней на полу.
— Итак, — говорит она, откидываясь на спинку дивана, — Я серьезно отношусь к твоему возвращению в жизнь. Кто — нибудь тебя интересует?
— Нет, слава богу, — я говорю, — Я слишком занята.
Это и тот факт, что большинство отношений в любом случае не длятся так долго, какой смысл вкладываться в то, что просто развалится, или в того, кто тебя бросит? Нет, спасибо.
Моя сестра испускает вздох, полный раздраженной нежности, и бросает на меня взгляд, означающий "я не разочарована, но я беспокоюсь о тебе", который я очень хорошо знаю.
Мои губы изгибаются в слабой улыбке. Я не хочу сейчас думать о парнях, а под парнями я подразумеваю Авиэля. Он эгоистичный и высокомерный человек, который занимается незаконным бизнесом и бог знает чем еще. Я не должна испытывать к нему влечения, не говоря уже о том, чтобы тратить свое время на то, чтобы воображать, что он может быть порядочным человеком. Но я продолжаю переживать ту страстную, пылкую встречу, которая у нас была. Это воспоминание запечатлелось в моей памяти, неоспоримое, и его невозможно игнорировать…
Я пытаюсь подавить разгорающийся во мне жар, но это все равно что пытаться потушить лесной пожар стаканом воды. Ощущение его губ на моей коже все еще жгло и отказывалось исчезать — кажется, я не могу забыть, что он сделал со мной, даже если у меня от этого мурашки по коже. По мне пробегает дрожь — почему какая — то часть меня наслаждалась этим?
Теперь, когда я знаю, что он вообще не человек, мне следовало бы бежать в противоположном направлении. Но странный голод, дикий порыв пробуждается во мне — и я все еще чувствую отголоски своего оргазма. Правда в том, что я жажду его прикосновений, несмотря на ужас, который они приносят.
— Адора, что происходит? — Алисия бросает на меня понимающий взгляд, она всегда может сказать, когда со мной что — то не так.
Я качаю головой, стараясь не раскрывать тайны того, что произошло между мной и Авиэлем.
— Нет, ничего важного, — отвечаю я вместо этого. — Последние недели были очень тяжелыми. Просто хочу убедиться, что мы порадуем себя в этот День Святого Валентина.
— О, Адора, спасибо за все. Я бы ни на что тебя не променяла — ну, может быть, на билет в Диснейленд, — смеется она.
— Дорогая, я тоже, закажи мне билет на Багамы. Хорошо? — я улыбаюсь в ответ, затем поворачиваюсь к своей потрепанной спортивной сумке на молнии, стоящей на полу, с толстыми пачками банкнот, собранных, завернутых в пластиковые пакеты и засунутых внутрь.
Взгляд Алексии следует за моим, выражение ее лица быстро меняется.
— И это все? — шепчет она.
— По большей части, — отвечаю я, одним плавным движением просовывая руки в рукава пальто, — я все еще жду, когда мне вернут долг на работе.
Я поворачиваюсь к Алесии, прислонившейся к дивану, и на ее лице отражается печаль.
— Мне жаль, что я стала причиной...
Я быстро делаю шаг вперед и заключаю ее в объятия.
— Не смей думать так. — я мягко ругаю ее, прежде чем отстраниться.
Она качает головой и снова делает лицо, полное сил.
— Извини, не буду тебя задерживать.
— Я вернусь раньше, чем ты успеешь подумать, и мы сможем поужинать с твоим любимым безалкогольным вином.
Она хихикает и закатывает глаза, полные слез, вытирая их футболкой,
— Фу, убей меня.
— Только после того, как мы отпразднуем наш лучший День Святого Валентина, — подмигиваю я. Но еще слишком рано, мне пора уходить.
Мы стольким пожертвовали, продали все, что могли, а остальное заняли, чтобы вернуть долг. Но то, что моя сестра выздоравливает, напоминает мне о том, что все это того стоило, и я никогда не пожалею об этом.
Резкий порыв ветра треплет мою одежду, но холодный воздух приятен на ощупь, он бодрит. Сейчас середина дня, и мне нужно спешить, чтобы успеть к ожидающему меня такси. Я машу