И под "интересным", я знаю, он имеет в виду "дешевый и ужасный".
— Заткнись, Авиэль, — говорю я, подталкивая его локтем в ответ, и даже он не может скрыть легкую улыбку, которая появляется на его губах.
— Видишь? Я же говорила тебе! — торжествующе восклицает Алесия, ее голос полон понимания, а бокал также наполнен безалкогольным вином, — Это вино действует угнетающе.
— Кто в этом виноват? — я отвечаю экстравагантной насмешкой, — Сегодня вечером мы даже не можем выпить по-настоящему, спасибо тебе.
— Она права, — Авиэль замечает это с тихим смехом.
— Отлично. Принято к сведению, — Алесия наклоняет свой бокал и делает большой глоток.
— Скорбь о плохих новостях требует соответствующего напитка. — шутливо заключает Авиэль, поднимая свой бокал. — Я нахожу, что этот бокал печали подходит для мрачного настроения.
Мы смеемся над абсурдностью всего этого, и ко мне возвращается немного бодрости:
— Ну, это не объясняет всю эту вкусную еду, — пар поднимается от мисок, наполненных ароматными соусами, когда я пробую лапшу палочками для еды, — Тебе не кажется, что холодная пицца была бы лучшим выбором?
— Я знаю, ты не жалуешься на вкусную еду, — говорит Алесия, беря блинчики с таро и побегами бамбука, — Я чертовски голодна, так что, если ты не хочешь свою еду, мы съедим ее за тебя.
Авиэль советует мне:
— Слушайся свою сестру, — его голос понижается, когда он придвигается ко мне со своего места, в его глазах вспыхивает какой — то огонек, — Кроме того, всегда есть время перекусить.
Мои щеки вспыхивают, и я ничего не могу с собой поделать — в тот момент, когда он так смотрит на меня, мое тело хочет растаять от его взгляда.
— Эм, вам двоим нужна отдельная комната? — вмешивается Алесия, с лукавой усмешкой указывая на нас палочками для еды. Я закатываю глаза и пнула бы ее под столом, если бы ей только что не сделали операцию.
Возможно, только сейчас мне показалось, что плохие новости не так уж и плохи. Несмотря ни на что, я постепенно привыкаю к этой странной новой атмосфере. Почему я думаю, что привыкаю к этому?
В конце ужина мы пьем свежесваренный эспрессо — напиток и едим блинчики, похожие на креп, с начинкой из сливок и посыпанные тертым кокосом. Авиэль любезно, если не сказать самодовольно, принес пакетик элитного кофе в зернах Blue Mountain.
— Чтобы загладить вину за то ужасное пойло, которым я угостил вас раньше..., - добавил он, заметив мое озадаченное выражение лица, — Очень густое и подслащенное тертым какао.
— А как насчет меня? — Алисия встревает. Авиэль ставит перед ней на стол всего лишь чашку несладкого крепкого ароматного чая.
— Это новое сердце стоило дорого, — быстро возражает он, — Пей свои горькие травы.
— Ты сейчас серьезно? — Алесия возмущенно надувает губки.
Я подношу к губам чашку с дымящимся кофе и не могу удержаться от улыбки, глядя поверх кружки и восхищаясь тем, как Авиэль заботится о своем здоровье так же, как и я.
С наступлением темноты мы вскоре оказываемся наедине за приятной беседой. Авиэль оставил своего помощника дома и взял выходной, чтобы навестить нас. Алесия рассказала Авиэлю о некоторых самых неприятных моментах моего детства, которые я слабо помню, и Авиэль нашел мою юность гораздо более интересной, чем я сама о ней помнила.
Вскоре мы оказываемся втянутыми в игру "две правды" и "ложь", поскольку Авиэль рассказывает нам занимательные истории. Некоторые из них заставляют нас громко смеяться, от других у нас леденеет кровь от ужаса, но, по — видимому, у него были действительно интересные "друзья друзей", хотя он никогда не раскрывает, какая из историй является ложью.
Я испытываю облегчение, когда на какое — то время перестаю беспокоиться о своих собственных проблемах.
Довольно скоро Алесия начинает уставать, ее веки слипаются от усталости.
— Кроме того, — говорит она, — я все равно устала быть третьей лишней.
Ее слова заставляют меня покраснеть и разволноваться, когда она дважды быстро стучит костяшками пальцев по столешнице и уходит на весь вечер, сказав на прощание:
— Будьте умницами.
На кухне остаемся только мы с Авиэлем, и я грызу ноготь на большом пальце, еще не совсем готовая к тому, что он уйдет, хотя и знаю, что не должна играть с ним в игры или вести себя так, будто между нами что — то серьезное. Я никогда не заявляла, что между нами что — то есть, и он был таким же, но слова все равно срывались с моих губ:
— Ты тоже уходишь? — спрашиваю я его, нарушая тишину.
Авиэль замолкает на несколько мгновений, его взгляд задерживается на мне, прежде чем он пожимает плечами:
— Я думал об этом, — бормочет он.
— Ты мог бы подумать о том, чтобы остаться, — я тихо отвечаю, желая, чтобы он это сделал, и, словно услышав мои мысли, Авиэль берет меня за подбородок и слегка приподнимает его, притягивая к себе для поцелуя, отчего у меня перехватывает дыхание, и я наслаждаюсь этим ощущением.
— Я помню, что говорил тебе то же самое, — говорит Авиэль мне в губы, и его губы изгибаются в подобии улыбки.
— Верно, — признаю я, когда наконец отрываюсь, — Но ты все равно можешь остаться...
Авиэль поглаживает свою кружку с кофе большим пальцем и еще несколько мгновений пристально смотрит мне в глаза, прежде чем глубоко вздохнуть.
— Обычно я бы на этом месте откланялся...
— Но? — я продолжаю за него.
Взгляд Авиэля встречается с моим и темнеет, когда он замечает вызов в моих глазах. Мое сердце замирает от этого взгляда, и я ловлю себя на том, что задерживаю дыхание, ожидая, что он скажет дальше.
— Полагаю, я могу остаться, — смягчается он. — Только до тех пор, пока ты не заснешь.
Каким — то образом я оказываюсь свернувшейся калачиком под одеялом, но мой затуманенный разум не может вспомнить, как я сюда попала. Я прижимаюсь к Авиэлю, прижимаюсь щекой к его теплой груди и прислушиваюсь к ритму его дыхания; каждый вдох и выдох — это связь, спасательный круг этого момента. В отчаянии я напрягаю слух, чтобы услышать биение чего-нибудь — чего угодно, — но меня не встречает ничего, кроме абсолютной тишины.
— Я же говорил тебе, что у меня его нет, — слова Авиэля эхом отдаются в тишине комнаты.
Способен ли такой мужчина чувствовать?.. Или любить? Странные мысли проносятся в моей голове, когда я то засыпаю, то выхожу из сна, мой разум слишком затуманен, чтобы разобраться в них. Я чувствую, что