Серебряков вздохнул и отложил приборы.
— Что ж, приготовьтесь, Александр Николаевич. История предстоит долгая, и мне придётся зайти очень сильно издалека. И — мужайтесь. Услышанное может вас расстроить.
* * *
— Спасите даму, господин Аляльев, — приказным тоном сказал я, когда статуя убежала.
— Но…
— Да не сделает он ей ничего! Главное, чтобы поцеловались.
— Тогда зачем?..
— Ну, вид создайте.
Не мог же я просто так бросить Полину Лапшину. Но и срываться вдогонку тоже не мог. Во-первых, несолидно, а во-вторых, если в силу каких-то совершенно безумных перипетий она исхитрится меня поцеловать… Тут я вспомнил бледное вытянутое лицо Прощелыгина, извергающее мрачные пророчества, и содрогнулся. Нет уж. Подождёт, пока я руку тщательно вымою от зелья. Да и потом подождёт.
Аляльев побежал вниз по горе безо всякой уверенности, но недостаток последней заменяли уклон и гравитация.
— Ты как? — повернулся я к Таньке. — Жива? Здорова? Психологически не травмирована?
— Саша, это было ужасно! Ты когда-нибудь видел, как соединяются камень и дерево?
— Видел, как Энты громят Изенгард. Согласен, впечатляющее зрелище.
— Тогда ты меня понимаешь. Идём!
Танька пустила огонёк вперёд, в темноту, и мы пошли внутрь горы.
Это действительно оказалась пещера. Стены, потолок и пол из чистейшего камня. Узкий проход вскоре расширился, появились первые сталактиты и сталагмиты, напоминая о вечности.
— Смотри, — остановился я. — Подними огонёк повыше.
Танька послушно повысила огонёк, и тот осветил потолок.
— Картинки, подумаешь, — сказала она.
— Ты издеваешься, рыжая?
— Что? Они же совершенно примитивны, это какие-то детские каракули.
— По-твоему, сюда приходили дети со стремянками, чтобы всё это нарисовать?
— Ну-у-у…
— Это наскальные рисунки первобытных людей, Татьяна Фёдоровна.
— А что, первобытные люди были гигантами?
— Нет. Вероятно, дно пещеры за тысячелетия просело. Тут же, как я слышал, тектоническая ситуация до недавних пор была такая себе, потряхивало время от времени.
Танька из вежливости хмыкнула, но долго симулировать интерес не смогла. Схватила меня за рукав и потащила дальше. Дальше был узкий проход среди полей сталагмитов, часть которых порушила некультёпая статуя, ломящаяся туда-сюда в темноте, да к тому же ещё и с полноценным деревом на плече. Ох, Барышников, ну и посажу же я тебя… На кол. Пожизненно. В этой же пещере. Окаменеешь — достопримечательностью станешь. Впрочем, если зелье не сработало, то и каменеть не придётся, всё уже готово, осталось лишь инсталляцию собрать.
Вскоре мы оказались в просторном гроте, где на полу лежало дерево, издавая горестные стоны неудовлетворённости жизнью и подкрадывающейся смертью. У меня защипало в глазах, как от кульминационной сцены «Генералов песчаных карьеров», но я мужественно удержал слёзы.
— Вот там! — Танька погнала в указанном направлении огонёк. — Видишь⁈
Да тут особых талантов не нужно, чтобы увидеть. На полу у стеночки стоял внушительных размеров сундук. Только что не подсвечивался как в компьютерной игре. А вокруг него живописнейшим образом расположились четыре скелета.
— Ты же его не трогала?
— Я что же, сумасшедшая? Совершенно очевидно, что сундук заколдован.
Я кивнул и протянул Таньке кольцо.
— Ах! Ты его нашёл. А я стараюсь прятать от тебя руку, чтобы ты не заметил…
— Видимо, скатилось, когда Барышников тебя крал. Надо размер подогнать.
— Я его в руке держала, когда статуя взбесилась. Рассматривала. Вот и выронила… Как ты узнал, где меня искать?
— Мне тонко намекнул твой фамильяр. Он, кстати, и кольцо подобрал.
— А где же Пафнутий?
— Привёл к тебе, потом исчез — видимо, чувствует себя виноватым, что не помог.
— Что за ерунда, как бы он мне помог.
— Ну, позови его, придёт. Это же фамильяр. Куда он денется.
— Ладно, потом. Что будем делать с сундуком, Саша? Там наверняка сокровища!
Я покосился на Таньку. Глаза её светились, но отнюдь не от жажды наживы. В ней проснулась искательница приключений, чьё любопытство годами подпитывалось только книжками.
— Диль, — позвал я. — Можешь проанализировать сундук и дать отчёт?
Диль появилась моментально и склонилась над сундуком. Обошла его вокруг, пофыркала, будто кошка.
— На нём действительно наложено заклятие, убивающее каждого, кто прикоснётся, — вынесла она вердикт.
— Снять можешь?
— Нет, оно рассчитано на тысячу лет.
— Печальственно…
— Однако я могу открыть.
— Э…
— И вытащить всё, что там есть.
— А…
— Я ведь не человек, меня не убить.
— А если Саша умрёт? — выпалила Танька.
— В честь чего же? — удивился я.
— Ну, она же твой фамильяр!
— Исключено, — отрезала Диль, грозно сверкнув очками.
— Тогда открывай, — согласился я.
Диль открыла. Танька ахнула, прижав ладони ко рту.
* * *
— Разумеется, большая часть найденного клада принадлежит государству, — сообщил Серебряков, — но Татьяна, как обнаружившая его, имеет право на двадцать пять процентов от стоимости находки.
Я вспомнил объёмы золота в сундуке.
— По-моему, это всё равно огромная сумма.
— Вы абсолютно правы, немалая. Я взял на себя смелость поручить это дело нашему юристу, чтобы избежать проволочек и всяких… Ну, знаете, когда речь заходит о деньгах, лучше быть осторожным.
— Спасибо вам.
— Не о чем говорить.
— А почему же эти новости должны были меня расстроить?
— М… — Серебряков помрачнел. — Как бы вам сказать… Только не подумайте, будто я хочу вас обидеть.
— Излагайте, я не обидчив.
— Просто у Татьяны теперь имеется весьма солидное состояние, что делает её, не побоюсь этого слова, одной из самых завидных невест Белодолска. Может быть… Может быть, даже и самой.
— Кажется, понимаю. Вы имеете в виду, что теперь она может себе позволить выбрать любого жениха, какого ей только заблагорассудится?
— Я этого не говорил. И не стал бы говорить.
— Ну так и давайте оставим эту тему.
— Полностью с вами согласен. Просто вы — мой друг, и я… Ну, одним словом, я просто хотел, чтобы вы имели в виду… Чтобы не было неожиданности… Которой наверняка не будет…
— Вадим Игоревич, оставим. С кладом всё понятно…
— Нет, прошу прощения, не всё. Это лишь самое начало разговора. Вы ведь не полагали, будто клад этот попался вам просто так?
— Вообще-то, вся эта история представляется мне какой-то надуманной, шитой белыми нитками.
— Увы, жизнь не богата на белые нитки, она преимущественно сшивает чёрными.
— Прекрасно сказано.
— Полагаю, следует зайти издалека. Вам известно, что произошло с господином Барышниковым?
* * *
Господин Барышников сошёл с ума.
Полину он, разумеется, догнал и прижал к дереву. На глазах у оторопевшего Аляльева он принялся проявлять признаки глубокого чувства по отношению к ней.
— Разверни её лицом! — в панике закричал Аляльев.
Бог его знает, почему, но статуя последовала совету. Это спасло Полину от… Даже формулировать не хочется, от чего это её спасло. Оказавшись лицом к статуе,