На окраине деревни, на пригорке, он увидел дом. Тот был почти новый, небольшой, но очень уютный, с палисадничком, небольшим огородом и стоящим в тени развесистой яблони сараем. От крыльца открывался отличный вид на поселок и станцию, на поросшую лесом низину с балкой и на речку, текущую за лесом. В нежном вечернем воздухе запахло ароматами трав, и Коротков остановился, вдыхая благодать этого места.
— Вы, я смотрю, не из здешних. Гуляете? — спросил мужичок, сидевший на крыльце дома.
Дом Короткову приглянулся, да и мужичок, аккуратно одетый, с интеллигентным лицом, показался заслуживающим доверия. Так что Коротков был не против немного побеседовать.
— А я, вы знаете, ищу, кому бы этот дом продать, — поделился мужичок. — У меня, знаете, два дома на одного человека — многовато, верно? Сын мой с женой тут должны были жить, они-то и дом строили, да только уехали в эти, как их… Штаты. А жена моя третий год как померла. Так что я, знаете, один на два хозяйства остался. Вы, часом, молодой человек, не хотите дом приобрести? Недорого уступлю, по-божески — мне ведь деньги-то не так чтобы нужны…
Коротков пожал плечами. Вообще-то, было бы неплохо здесь дом иметь. Место красивое, уютное, да и от Города недалеко.
— А хотите, я вам его сдам? Будете жить здесь, как на загородной квартире. А что, место здесь хорошее, спокойное. Уж, наверное, лучше, чем в Городе, где одни машины, шум и гарь.
Коротков снова пожал плечами. В дорожную пыль веско, но бесшумно упали первые капли дождя.
— Хорошо здесь, — сказал Коротков. — И дом красивый.
— Да вы зайти не хотите ли? — обрадовался старичок. — Посмотрите интерьер, так сказать. Там все отделано, уж сын-то мой старался. Три комнаты, мансарда. Хотите, друзей можете приглашать, хотите, с девушкой поселитесь. Очень уютно здесь, сами увидите.
Дождь уже накрапывал.
— Заходите же, — позвал мужичок. — Чаю попьем, побеседуем. Я вижу, вы человек образованный, так ведь и я не чурбан какой-нибудь, в прошлом радиотехникой занимался, институт оканчивал… Заходите.
Коротков мялся на улице. Непонятно еще, что за дом, что за мужик этот. В Городе у него все есть, а здесь… Там работа, ездить на работу из пригорода тяжело, не хочется.
— Заходите же, — звал его старик.
— Нет, я лучше пойду, — проговорил Коротков. Он все еще мялся возле дверей, дождь уже зачастил, и пыль на дороге начала обращаться в грязь. Старичок все держал дверь открытой, приглашая Короткова.
— Я пойду! Прощайте! — крикнул тот и побежал к станции, с каждым шагом чувствуя, насколько нелепым и неправильным было вот так убегать. Но и с каждым шагом он все яснее понимал, что назад уже не вернется. Это как билет в один конец — назад дороги нет.
Прибежав на станцию, мокрый, озябший, ругаясь на чем свет стоит, он заскочил под навес. «Нельзя дважды войти в одну реку», — твердил он себе, пока внутренний голос звал его вернуться обратно. Твердил до самого момента, пока не подошел поезд, и Коротков нырнул в него, стряхивая капли, повисшие на кончике носа. Войдя в тамбур, обернулся напоследок и тут же прилип к захлопнувшимся дверям, тихонько скуля от невозможности их раздвинуть. На платформе мелькнула сошедшая с поезда фигурка в голубой кофточке и розовом платке.
Теперь он ехал мрачно, бездумно, не глядя в окно. Да и при всем желании вряд ли что-нибудь смог бы увидеть. Поезд шел в темноту непроглядного сентябрьского вечера, и стекла перестали просвечивать и начали отражать огни внутреннего освещения, похожие на яичные желтки, плавающие в луже нефти. В вагоне было пусто, и даже разносчики исчезли, как будто их работа заключается не в том, чтобы скрашивать одиночество едущих в поезде людей.
— Билетики! — раздался голос за его плечом.
Коротков обернулся. Перед ним стоял контролер, а в вагоне не было ни души. Контролер присел на лавку, ожидая, пока Коротков вытащит помятый билет, выглядевший так, будто его купили не сегодня утром, а полжизни назад.
— Что-то поезд долго едет, — сказал Коротков, который и впрямь уже отчаялся ждать, пока эта дорога закончится.
Контролер понимающе вздохнул. У него было совиное лицо с круглыми глазами на плоском лице и закорючкой носа. Печально, наверное, жить с таким лицом — что бы ты ни сказал, всем будет казаться, что ты шутишь.
— Когда-нибудь приедем, — сказал контролер совершенно серьезно и посмотрел в окно, за которым все равно ничего не было видно. Он явно не торопился уходить — проверять билеты все равно больше было не у кого. — Вы на остановках выходили? — вдруг спросил он.
— А что? — насторожился Коротков.
— Да так, просто спрашиваю. Ну, сейчас-то, понятное дело, куда там выходить — темень одна и холод, да и электричек больше нет, эта последняя. А раньше-то, пока солнце светило, можно было и выйти, если не торопишься, конечно. Погулять там, посмотреть на жизнь, на людей. Правда, так редко делают — все спешат, всем надо успеть пораньше…
— Выходил, — признался Коротков.
— Да? Надеюсь, не без пользы время провели. А мне вот, — вздохнул контролер, — не положено. Работа такая. Представляете — все время ходишь туда-сюда, билетики проверяешь и только и смотришь, как за окном мелькают поля да леса. А чтобы выйти самому, размяться, вдохнуть полной грудью — такого ни-ни. А жизнь-то, она коротка…
И тут Коротков вдруг почувствовал озарение, будто кто-то догадался наконец зажечь лампочку в чулане, где до того рылись наобум — все стало ослепительно ясным. «Жизнь коротка, — прошептал он самому себе. — Жизнь коротка и пролетает, как пейзажи за окном, а у тебя даже нет обратного билета». Он прильнул к стеклу и увидел свое отражение — с длинными вертикальными морщинами на лице, седыми волосами и красными слезящимися глазами.
— Я еду в Город, — дрожащим голосом произнес он, пытаясь отогнать наваждение. — У меня там скучная работа, квартира с тараканами и девушка, которая меня бросила.
На глаза ему навернулись слезы от жалости к себе. Контролер понимающе вздохнул. Он сказал что-то очень тихо, поднялся и ушел, прозрачной тенью растворившись в пустом грохочущем коридоре вагона, будто его и не было. А слова его звучали все яснее и яснее в голове у Короткова по мере того, как просвечивающая бесплотная фигура удалялась сквозь череду пустых тамбуров.
— Все едут в Город, — сказал контролер. — Только ведь когда туда приедешь,