— Ты же обхаживаешь дядю Взрывпакета, и он хорошо платит…
— Именно.
— Что именно?
— Зачем же мне кольцо…
— Но оно пропало.
— У меня не нашли.
Голубизна ее глаз перешла в синеву. Губы сегодня не казались ни запекшимися, ни большими и ни пухлыми — сочные губы. И она оказалась курносой, как утенок.
— А если бы нашли, то призналась бы?
— Ведь не нашли.
— Разной тебя представлял, но только не такой…
— Какой?
— Воровкой!
Честная бы девица возмутилась. Она же скривила губы, словно я дурь болтнул. Девчонка, восемнадцати лет, из провинции, забрана в Районное Управление внутренних дел — и не боится? Впрочем, выплакалась в магазине: загару на лице стало меньше, словно его смыли слезы.
— Надолго я арестована?
— Ты не арестована, а задержана.
— Надолго?
— Это решаю не я.
— А кто?
— Следователь, прокурор, суд…
В моей голове мысли водили пьяные хороводы. То есть плясали. Ей срок грозит, а интересуется второстепенным. Да и на воровку не похожа. В представлении многих, да и в моем, воровка — это прожженная баба с плутовским взглядом и ловкими руками. Не девчонка же из Кислотского района?
— А где они? — спросила задержанная.
— Кто?
— Следователь с прокурором.
— Половина седьмого, наверное, уже дома.
Мои мысли цеплялись друг за друга репейником. Я не мог их выстроить в нечто определенное и поэтому не знал, как вести разговор. Воровка… Она же потерпевшая по теракту и обвиняемая по краже? Спросил я довольно-таки бессмысленно:
— Значит, надумала разбогатеть?
— Я и так богата.
— Много денег?
— Богата не материально.
— Духовно?
— И не духовно.
— Как же?
— Богата эмоционально.
Расшифровывать я не стал, потому что расшифровки требовали другие факты. Взрыв бомбы в ее доме… Кража бриллианта из могилы цыгана… Кража бриллианта из ювелирного магазина… Эти три обстоятельства соединялись. Только как? Ага, все они связаны или Любой, или бриллиантами. Люба ночевала на кладбище, на котором и ограбили могилу.
— Белокоровина, в вашем поселке цыгане живут?
— Нет.
— А молдаване?
— У нас евреи живут.
Без плаща ее фигуру разглядел: плечистая, тонкорукая, но крутобедрая. Тяжелые волосы цвета луковой шелухи схвачены крупной заколкой-крабом. А одета… Что за кофта, будто сшитая из войлока с множеством аляповатых пластмассовых пуговиц. Рассчитанная на сон в сырых склепах?
Не знаю, в чем дело, но во мне зародилось подозрение. Не по поводу кладбища. А по поводу чего? Подозрение ни в чем. Пора приниматься за допрос по существу, а невнятное подозрение удерживало.
Я нагнулся и глянул под стол.
— Ты без чулок?
— Ну и что? — она подобрала ноги.
— Туфли-то того, а?
— Чего?
— Каблуки врозь, подошва на авось.
— Это мое дело.
Войлочная поддевка, дурацкие пуговицы, стоптанные туфли… Они породили сомнения, а уж от них недалеко до логики. Работать без логики — что жарить шашлык без шампура.
Время девятнадцать тридцать. Успею. Я отвел задержанную к дежурному и временно оставил под его наблюдением. Меня несла догадка…
15
В ювелирном магазине по-прежнему было тихо, малолюдно и, главное, прохладно. Я не пошел ни в кабинет директора, ни за прилавок, а встал перед продавщицей Наташей, как заурядный покупатель. В ее темно-бриллиантовых глазах — говорят, существуют и черные бриллианты — остекленело недоумение. Еще бы. Оперативник выскочил, словно из-под прилавка, как чертик из ящика: краснорожий, вспотевший, кудлатый.
— Наташа, кто гонит туфту, тому гореть в аду.
— Какую туфту? — она слегка отшатнулась.
— Кто гонит лжу, то есть ложь.
— Я сказала правду.
— Разве? Может, проехаться в РУВД?
— Господи, да зачем мне говорить неправду?
— Как зачем? Колечка-то у задержанной не нашли.
— Думаете, оно у меня?
— Почему бы нет?
— Вы сошли с ума…
Тон нашего разговора повышался. Другие продавщицы — три девушки — оставили свои рабочие места и подтянулись к нам. Скорее всего, на защиту изумленной Наташи.
— Сейчас докажу, — заверил я. — Стразы для чего?
— Вместо подлинных.
— А почему натуральные не показываете?
— Люди разные…
— Именно. Могут украсть или подменить. А как вы определяете честность покупателя? И его кредитоспособность?
— Ну, видно же. По обращению, по одежде…
— Ага, по одежде. Значит, девица, попросившая кольцо с бриллиантами, показалась состоятельной?
— Наверное… Голосок просящий…
— Наташа, на ней потертая хламида. Стоптанные туфли. Бабушкина сумка из сундука. Какие бриллианты!
Наташа смотрела изумленно, словно я из опера превратился, скажем, в гиппопотама. Или она изумлялась собственной промашке? Не верил я в эти промашки, потому что продавцы — отменные психологи. У нас с Наташей вышло что-то вроде молчаливой дуэли. Её прервала одна из продавщиц:
— Нат, ведь девушка была не одна, а с мужчиной.
— Ах да, вспомнила. Высокий солидный дядя. Я решила, что это жених. Еще подумала… Девчонка, а вдет за пожилого.
— Он с ней разговаривал?
— Если вместе пришли…
— О чем?
— Я не прислушивалась. Она что-то спрашивала, он отвечал.
Картинка резко изменилась. Вот почему нет у нее кольца — оно у соучастника. Значит, их двое. Так сказать, организованная преступность. А поселок Бурепроломный, а ночевка на кладбище?
— Девушки, обрисуйте мужчину.
— Солидный, средних лет…
— В очках…
— И с усами.
В девичьи голоса вторгся мужской голос подошедшего охранника:
— Он часто здесь пасется.
Так, работы прибывает: если часто, то нужна засада.
Все-таки охранника я спросил:
— Почему часто?
— Работает на углу в ресторане «Балык».
— И потому что есть «зеленые», — добавила Наташа.
До ресторана ходьбы минут двадцать — я пробежал за десять. На той неделе мы с Фоминым туда выезжали: две проститутки били третью. Но ресторан спокойный, рыбный.
И рыбный дух меня обволок еще на лестнице. Я даже представил: в каком-нибудь судке лежит севрюга-белуга и млеет от жара и собственного жира. Все-таки у оперативной работы есть свои преимущества: например, обедать здесь мне не по карману, но, предъявив удостоверение, могу пройти на кухню и понюхать. Нюхать я не пошел, потому что увидел того, кто мне был нужен, — он стоял у входа, по-наполеоновски скрестив руки, правда, не на груди, а на животе. Я вспомнил его: во время драки проститутка сорвала с него очки. Он был тут каким-то администратором.
Я подошел. Метрдотель — если только они так зовутся — меня узнал.
— Желаете пообедать?
— Спасибо, желаю с вами поговорить.
— О драке я все рассказал.
— Не о драке.
В ранний вечер ресторан полупустой. Мы отошли в уголок и сели за свободный столик.
Нужен бы оперативный подходец насчет здоровья, семьи и условий работы, но нетерпение сильнее.
— Ювелирный магазин посещаете?
— Да, сегодня был.
— А зачем?
— Присматриваю жене подарок…
Заволновался он вдруг, и заметно. Некоторые люди в таких