Она устала придумывать отговорки. Раз уж ему приспичило вытащить ее из дома… Пусть помучается. Но загар показать не удалось — в ресторане был полумрак, и крошечные светлячки настольных ламп едва освещали фигуры сидящих за столиками.
— Хорошо выглядишь: посвежела, отдохнула. Никогда не подумаешь, что мы с тобой ровесники.
— Ой, Вовка, все это такая чепуха.
— Ну, не скажи.
— Чепуха! Я теперь точно знаю. Мы возимся со своими проблемками, хлопочем о чем-то. Строим планы. А зачем? Конец-то все равно один.
— Маруся, да ты никак о смерти задумалась?
— Не поверю, если ты скажешь, что никогда об этом не задумываешься.
— Отчего же нет? — Вовка усмехнулся. — Подумываю и я. Но у меня другая логическая цепочка.
— Что за цепочка?
— Может быть, мы все же закажем ужин? Что ты будешь пить?
— Мне совершенно все равно, но что-нибудь легкое.
— А как ты относишься к «Мартини»?
— Пусть будет «Мартини». И сок какой-нибудь, только не сладкий. Закуски сам выбирай, а мне возьми салатик, знаешь, ассорти из зелени, ну, например, вот этот. Горячее? Неужели ты осилишь? Я бы лучше съела клубнику со сливками. Ну, все. Слушай, давай вернемся к нашему разговору.
— Боже мой, кто бы мог подумать, что я буду когда-нибудь сидеть в ресторане с обворожительной женщиной и разговаривать с ней о тщетности нашего бытия.
— Какой ты стал пошляк! Когда-то нам было о чем поговорить, и ты не зацикливался на том, что я женщина.
— Ты не права. Да будет тебе известно, я всегда зацикливался на этом. Честно говоря, я не очень верю в дружбу между мужчиной и женщиной. На мой взгляд, дружба в принципе возможна, но либо до, либо после этого.
— После койки, что ли?
— Ты угадала, но очень упростила. Я имел в виду, что дружба возможна, только если есть взаимный интерес. А он между мужчиной и женщиной, на мой взгляд, как раз и означает желание. Даже если оно никогда не может быть удовлетворено. Ну, ладно, Маруся, не сердись. Если хочешь, поговорим о вечном. Я, как и все разумные люди, безусловно, задумываюсь о смерти. Но на меня знание конечности нашего пребывания здесь не наводит уныния. На мой взгляд, это только добавляет перца жизни. Неужели Вечный Жид достоин зависти? И разве может быть что-нибудь скучнее бесконечности? Я и в школе недолюбливал эту завитушку.
— Вовка, я не то имела в виду. Какая бесконечность! Да мы все буквально скользим по тонкому льду. В жизни нет ничего определенного! Понимаешь, ничего. С нами каждую минуту может произойти непоправимое. Вчера человек был жив, а сегодня его не стало. И никто не виноват. Просто цепь каких-то случайностей. Мы как марионетки в руках у Карабаса-Барабаса. Можно погибнуть, поскользнувшись на банановой корке, если под голову судьба тебе предусмотрительно подсунет камень.
— Очень образно, но к чему ты клонишь? И разве непредсказуемость не входит в условия нашей игры? Если к жизни не относиться как к шутке, а во всем искать скрытый смысл, то можно очень далеко зайти. Не искушай себя. Ты ведь всегда была разумной девочкой.
— Да, я очень разумная девочка. И в этом моя проблема.
— Маруся, у тебя что-то случилось? Я правильно понял?
— Да, Вовка, случилось.
— Я готов выслушать. Иногда это бывает полезно.
— Не хочется грузить тебя своими проблемами.
— Маруся, разве ты не знаешь, что я эгоист? К чему все эти реверансы?
— У меня на глазах умер молодой мужчина. Все было как я сказала: он поскользнулся на банановой корке. Утром он был жив и даже строил планы открыть свою частную стоматологическую клинику, а когда мы вернулись из леса, он лежал на спине у палаток с разбитой головой. И «скорая», и милиция констатировали несчастный случай.
— Да, глупая смерть. Но разве смерть бывает умной? У тебя с ним что-то было?
— Было. Что-то.
— Ясно.
Они помолчали.
— Маруся, выпьем.
Она легко согласилась. И медленно выпила полный бокал.
— Знаешь, у него были красивые руки. Мягкие, теплые. Когда он приближался, то нес какую-то ужасную чепуху, но руки… Так глупо, но я чувствую вину. Он мне был не нужен, но рядом с ним было тепло. И я грелась… Это подло, да? Но чтобы оттолкнуть, ведь нужно сделать больно? А это не просто. Ни с того ни с сего…
— Хочешь, потанцуем?
— Давай. Только выпьем.
— Выпьем.
— Неужели у тебя нет никого, кроме этого стоматолога?
Маша медленно покачала головой.
— Вовка, мне так плохо.
— Хочешь, у тебя буду я.
— Я ничего не знаю, я сейчас ни в чем не уверена.
— А разве я тебя тороплю? Мне по большому счету ничего от тебя не нужно. Я только хочу быть уверен, что смогу видеть тебя. Это много?
— Нет. Это мало.
— Но у меня семья. Сын и жена.
— Я это знаю.
— Я прихожу домой, надеваю тапочки, вхожу в свой кабинет и могу работать или отдыхать в зависимости от настроения, но с полной отдачей. Я не уверен, что где-нибудь это состояние можно воспроизвести. Понимаешь? Ты согласна, что это важно?
Маша кивнула.
— Но я хочу любви. Ты не смеешься?
— Нет, я все понимаю. Кто же не хочет любви…
— Я мог бы без проблем… Понимаешь? Но мне не нужна пошлая связь ради секса.
— Да, я все понимаю. Ты не опоздаешь на поезд?
— Это все чепуха. Я вернусь через две недели. Ты действительно захочешь меня увидеть?
— Да.
— Можно я тебя поцелую?
— Разве об этом спрашивают?
— Я не хочу, чтобы завтра тебе было противно вспоминать меня.
— Это будет завтра, а сегодня…
— Маруся, не смейся, пожалуйста.
— С чего ты взял, что я смеюсь? Мне совсем не до шуток.
Он вызвал для Маши такси.
— И не вздумай провожать меня, здесь совсем рядом. Сразу поезжай на вокзал.
Наутро Маша проснулась и прислушалась к себе. Вспомнила разговор с Вовкой в ресторане. Стыдного в нем ничего не было. Он честно сказал: «У меня семья, это важно, но я хочу любви». А почему бы и нет? И разве она хочет не того же самого? Может быть, Вовка для нее — это подарок судьбы?
Она задумчиво привела себя в порядок перед зеркалом. Уже давно ей это не доставляло такого удовольствия. Она внимательно посмотрела на себя и сказала:
— Да, я тоже хочу любви.
Когда она входила в ворота старинного особняка на набережной, у нее было прекрасное настроение. Маша позвонила с крыльца парадного входа, улыбнулась в камеру, а потом, открыв дверь, охранникам