— Что…
— Смотри, — её взгляд прикован к улице позади меня. Я поворачиваюсь, чтобы последовать за ней, и моё сердце уходит в пятки.
На улице мелькает тень, чёткий силуэт, такой же высокий и широкий, как у одного из ребят на пляже. Они смотрят на нас, но не двигаются. По крайней мере, не вперёд и не назад. Их руки на мгновение безвольно повисают по бокам, прежде чем одна из них ломается. Затем другая.
Их кости ломаются и выворачиваются. Их ноги искривляются.
Каждая часть тела, казалось бы, на наших глазах распадается на две, три, четыре части.
— Дерьмо, — слово распадается у меня на два слога. Прямо как их кости.
— Т-ты это видишь? — шепчет Селеста.
Я киваю. А может, и нет. Я хватаю её крепче, прижимаю к себе.
— Это просто… какой-то трюк. Кто-то пытается стать популярным. Это не по-настоящему. Это не…
Спина тени раскалывается у позвоночника, плоть раздвигается, кости выступают наружу. Кажется, что они выворачиваются наизнанку, превращаясь во что-то другое.
Всё выпитое мной спиртное, все съеденное выплёскиваются из моего желудка на землю. Брызжет так громко, что голова тени вскидывается — откидывается назад. Злобно ломается, прежде чем восстановиться. Уши заостряются. Зубы превращаются в клыки. И мех… мех везде.
— Волк, — выдыхает Селеста.
Тень превратилась в волка.
Волк — зверь — огромный. В два раза больше нас, достаточно большой, чтобы заслонить свет луны. Полной луны. Нет. Нет. Это дурацкая шутка. Это не… Это не…
Селеста находит нож в моей руке, свободно свисающий с моей ладони, и сжимает его в кулаке.
— Беги, — приказывает она.
— Что? — я не могу ни думать, ни дышать, ни даже чувствовать. Я окаменела.
Это нереально. Это нереально. Это не может быть реально.
— Нам нужно бежать, — Селеста быстро ведёт нас вниз по улице, мимо закрытого торгового центра и мерцающих уличных фонарей.
— Мы пьяны, — говорю я. — Мы… мы перебрали, и теперь мы…
— Это реально, — шипит она.
Я отворачиваюсь, потому что она неправа. Я хочу, чтобы она была неправа, даже когда в глубине души я знаю, что она права. Волк остаётся. Он опускает передние лапы на землю, как будто… будто собирается прыгнуть. Но это не так, верно? С чего бы ему нападать на нас?
— Нам нужно бежать, — Селеста сжимает мои плечи, её ногти жестоко впиваются в мою кожу. В её взгляде читается ужас.
Волк прыгает и тяжело приземляется на гравий дороги. Куски камня отламываются и разлетаются по ветру, как шарики, брошенные на ветер. Он рычит, его острые клыки сверкают в темноте. Его глаза светятся таким красным, что кажутся почти чёрными.
Дерьмо.
Нам действительно нужно бежать.
Только тогда мой мозг осознаёт реальность. Мои ноги начинают работать. Я тяну Селесту вперёд, и мы, спотыкаясь, следуем друг за другом, наши мысли движутся быстрее, чем наши конечности.
— Разделимся, — торопливо говорит Селеста. — Если мы пойдём в разные стороны, у этой твари будет меньше шансов поймать…
— Нет! Я не оставлю тебя. Мы бежим вместе, — неважно, что я всегда была быстрее. Что она может меня тормозить. Я не могу оставить её.
Я не понимаю, что происходит и почему, но злобное рычание пронзает ночь, и мы бросаемся на тротуар, шлёпая сандалиями по бетону. Кто-нибудь найдёт нас. Или это сон. Или… Мои мысли сменяются вспышками надежды и страха, когда я ускоряю шаг и тащу Селесту за собой. Почти волоку её тело. Мы сможем выбраться из этого. Мы сможем найти помощь и выжить.
Она теряет сандалию, чуть не спотыкается и падает, когда та отлетает позади нас.
— Чёрт, — шепчет она. Её рука в моей становится влажной и выскальзывает из моей хватки, но я хватаю её за запястье и ставлю на ноги.
— Продолжай бежать, — говорю я между вдохами. — Не останавливайся. Кто-нибудь придёт. Кто-нибудь поможет нам.
Её босые ноги еще больше замедляют наш темп, но я стараюсь двигаться как можно быстрее. Я думаю о тренировке по волейболу. Каждое утро за два часа до школы. Я бегаю по корту кругами, пока у меня не начинают болеть лёгкие, и я подумываю о том, чтобы всё бросить и присоединиться к школьному книжному клубу. Просто так. Мы бежим, и мы бежим. Невозможно остановиться. Мимо полосы супермаркета, заправки и…
О, чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт.
За заправки крадётся второй волк, чуть поменьше того, что был позади нас. Глаза кроваво-красные. Он скалит зубы из тёмного переулка и начинает действовать.
Нет, Боже, нет.
— Шевелись, — приказываю я. Думать больше не о чем, есть только действие. Селеста фыркает, всхлипывая между каждым вдохом. Я знаю, что она плачет. Я плачу. Но мы не можем остановиться.
Это какой-то чёртов кошмар.
Второй волк начинает бежать рядом с нами, и я открываю свой швейцарский армейский нож. Держу его так, словно это наш единственный спасательный круг.
Селеста начинает хромать, но не сдаётся. Я не сдаюсь. Мы уворачиваемся от первого волка, сворачивая на дорогу. Я молюсь, чтобы кто-нибудь проехал по улице. Кто угодно. Мы кричим. Взывая о помощи, о милосердии. Обо всём. Никто не отвечает на наши молитвы.
Улицы остаются пустыми, даже слишком тихими. Слишком заброшенными. Это какая-то дурацкая шутка. Должно быть так.
А потом Селеста спотыкается, и моё сердце останавливается.
Она падает, взвыв от боли, и я стараюсь не оглядываться, поднимая её на ноги. Но она неустойчива. Она не может встать.
— Ванесса, — кричит Селеста с дороги. — Ванесса, я не могу…
— Можешь, — говорю я, ощущая вкус соли на губах. Слёзы. Мои.
— Я не могу, — из её босой ступни торчит осколок стекла. Из раны сочится кровь, капая на землю. Позади нас — слишком близко — раздаётся горячий выдох и рычание. Она не может бежать. Больше нет. Совсем.
— Ты должна уйти, — она вырывает свою руку из моей. Синие волосы прилипают к её щекам, к глазам. Она выглядит дикой, обезумевшей, когда толкает меня. Раз, другой. — Уходи, тупая идиотка! Убирайся отсюда.
— Я не…
На этот раз она бросает меня вперёд, толкая с такой силой, что сама падает на колени с очередным пронзительным криком. Я отшатываюсь назад и приземляюсь на задницу, а волк позади нас совершает ещё один прыжок.
Он падает на землю прямо перед Селестой.
В последний раз, когда я вижу её лицо, она кричит, чтобы я вставала и бежала. Её рот приоткрыт. Глаза широко раскрыты. А я… я не могу пошевелиться. В этот момент пространство