Шуша не шел, а летел к «Квадрату», глядел только на него и не заметил, что в паре шагов от витрины кто-то успел разлить коктейль.
Шуша поскользнулся.
С громким русским воплем: «Blya!» искусствовед Шульман полетел вперед головой, врезался лбом в небьющееся стекло и разбил его вдребезги.
В полдень Шуше позвонил мистер Ливингстон.
– Шульман, – сказал он. – Бегом ко мне.
– С вещами? – машинально спросил Шуша.
– Что вы имеете в виду?
– Извините. Русская привычка.
– Бегом, – повторил мистер Ливингстон. – Акционист хренов.
Шуша тяжело вздохнул и пополз одеваться.
После вчерашнего тянуло блевать. Стыдно было невыносимо. Шуша получил свои пятнадцать минут славы, но если бы знал, что будет такое позорище, лучше бы повесился.
Ну, не повесился, конечно, у Шуши кишка тонка самоубиться, но хотя бы держался от «Квадрата» подальше.
Акционист хренов, это верно сказал мистер Ливингстон. Не годится Шуша в акционисты. В трезвом виде – точно.
Он даже не попал в полицию. Ему даже охрана не набила морду. Его просто осмотрели, сделали какие-то свои выводы и выставили за дверь. Там ждала «Скорая». В больнице обработали расцарапанный лоб и сказали, зашивать не надо, само заживет. Шуша подумал, что если останутся шрамы, так ему и надо.
Настоящая беда началась с утра.
Заголовки новостей ужасали.
«Русский искусствовед совершил акцию против тоталитарного искусства».
«Бесстрашная акция русского искусствоведа раскрывает бесчеловечную суть русского авангарда».
«Протест русского искусствоведа против диктатуры».
И дальше все в таком роде. И наконец: «Известный русский художник-акционист Шульман осудил агрессивную политику Кремля».
Смартфон распух от входящих. Шуша так перепугался, что все их стер.
Катюсеньку и Настика было не найти по звонку, и обе куда-то пропали в соцсетях. Шуша всего лишь хотел перед ними извиниться и не сразу понял, что они его на всякий случай забанили.
Ну да, а кто, вообще-то, слил видео в интернет? И наболтал с три короба информационным агентствам? Только эти две дурехи, больше некому.
Шуша уже выходил, когда вдруг позвонила профессорша.
– Мальчик мой. Я подумала и решила, что была неправа.
– Да ладно, – сказал Шуша. – Попозже поговорим, хорошо? Если меня прямо сегодня не вышлют.
– Как это вышлют? – удивилась профессорша. – Куда вышлют?
– В ящике. По адресу «Москва, Кремль», – сказал Шуша и дал отбой.
И поежился. Это называется, пошутил…
Так пошутил, что с перепугу метнулся в туалет и надолго там застрял.
К мистеру Ливингстону в офис Шуша пришел бледный и дрожащий.
– Красавец… – оценил его внешность мистер Ливингстон. – У вас когда защита диплома?
– Ч-через н-неделю, – проблеял Шуша.
– Ну вот через неделю и собирайте вещи.
– А нельзя как-то…
– Нельзя!
– Они же меня теперь посадят… – прошептал Шуша.
– Чего вы там бормочете, Шульман?
– Они посадят меня! – крикнул Шуша и разрыдался.
Мистер Ливингстон сунул руку под стол, достал стакан с прозрачной жидкостью и сунул его Шуше. Тот, утираясь одной рукой, другой схватил посуду и отхлебнул. В стакане оказался джин, едва разбавленный тоником. Шуша задохнулся и принялся мучительно кашлять. Мистер Ливингстон глядел на него без малейшего сострадания.
Еще бы. Не тебе идти в ГУЛАГ, морда британская. Это только для русских. Как говорится, если ты русский, от сумы и от тюрьмы не зарекайся.
Вот же угораздило родиться в России.
Может, и правда взять да повеситься?
– На вас пришел запрос из Смитсоновского Института истории искусств, – процедил мистер Ливингстон. – Они очень в вас заинтересованы. И поскольку Китайская Народная Республика, несмотря на явно недружественную политику Соединенных Штатов, не считает необходимым разрывать культурные связи… Думаю, вы поняли.
– Что-что? – переспросил Шуша.
– А теперь пошел вон отсюда, – сказал мистер Ливингстон.
– Строго говоря, имперские смыслы русского авангарда были видны давным-давно, просто ты их раскрыл и ввел в научный оборот, – сказала Катюсенька.
– Одним ударом, – сказала Настик.
Подруги рассмеялись и поглядели на Шушу так тепло, что тот смутился. Катюсенька сегодня весь обед строила Шуше глазки, когда Настик не смотрела. Настик, в общем, тоже не отставала.
Шуша глядел на них и думал, какие девчонки прекрасные. Какие умницы. И даже красивые. И как ему повезло, что они друзья. Грустно будет расставаться, но что поделаешь. Может, когда устроится в Штатах, попробует замолвить за них словечко. Начнет с того, что девчонки лесбиянки, американцам это понравится.
Наконец-то у Шуши был настоящий диплом искусствоведа, его сейчас обмывали. Шуша даже написал маме, что он теперь художник-акционист с мировым именем, и если это не повод гордиться сыном, то можно хотя бы принять новость к сведению.
Мама ответила, что раз такое дело, отчего бы сыну не вернуться на родину и акционировать там. Давно никто не прибивал свои тестикулы к брусчатке на Красной площади, народ скучает по перформансу. Но тон письма был скорее шутливый, это радовало.
Шуша глядел на прекрасный Тайбей за стеклянной стеной. Ему будет не хватать этого волшебного города и его милых отзывчивых людей. Шуше вообще на людей везет. А уж какие знакомства ждут его в Америке! Наконец-то он встретит тех, кто родился и вырос в подлинно свободном мире.
И, конечно, полюбит их.
Одно не давало покоя: тайна фальшивого «Черного квадрата» так и останется в недрах «Чайна-Т». Но пришло в голову, что однажды – наверняка еще при жизни Шуши, – свободный мир победит тоталитаризм, упразднит все диктатуры, и китайскую в том числе. Тогда-то загадка и раскроется. Значит, беспокоиться не о чем.
Падут преступные режимы, и Мордор вспрянет ото сна… Люди-то там хорошие, талантливые, просто рабский менталитет уродует их. Придется русским поработать над этим, в основном на лесоповале. А для тех, кто не рабы, настанет бесконечный праздник. И в один прекрасный день пожилой и солидный американец, уже не Шуша, а мистер Шульман, приедет в Москву, зайдет в Третьяковку… Может, как член официальной делегации, а может, чем черт не шутит, и как новый директор галереи! Вау! Почему нет?!
И как доброму знакомому он подмигнет «Черному квадрату», без которого бы не было знаменитого художника Шульмана.
– Шуша! – позвала Катюсенька. – Заснул?
– Извини, задумался.
– О влиянии Малевича на современное искусство?
Подруги расхохотались.
– Ты не поверишь, – сказал Шуша.
Историческая справка.
Картина Казимира Малевича «Черный квадрат» (рабочее название «Четырехугольник») впервые показана в 1915 году. Изображенный на картине объект представляет собой четырехугольник без единого прямого угла. Ни одна сторона четырехугольника не параллельна ни одной другой его стороне и ни одной стороне квадратной черной рамы, в которую заключено полотно. Цвет четырехугольника не черный, а комбинированный, получен в результате смешения нескольких самодельных красок.