– Думаю, не так много. Папа не привязывается к вещам.
– А прадедушка Кас обязательно должен ехать с нами? – спросила Линда. – Других вариантов нет?
– Например, кто-то из нас может остаться здесь, – предложил я.
Бабушка фыркнула.
– И это, конечно, должна быть я?
Прадедушка Кас с бабушкой в желтом домике – неплохая мысль. Прадедушка Кас мог бы спокойно оставаться у себя до тех пор, пока совсем не отдаст концы. И у него в кои-то веки появилось бы время для бабушки. А у бабушки – для прадедушки Каса, и ничего не пришлось бы упаковывать. Я нашел идеальное решение. И как до этого никто раньше не додумался!
– У меня своя жизнь, – произнесла бабушка. – В Голландии. А про Исландию я мало что знаю. И потом: как ты себе представляешь наше совместное с ним житье?
– В комнате для девочек без мамы и меня куча места, – сказала Линда.
– Ну хватит фантазировать, – прервала дискуссию мама. – Прадедушка Кас просто поедет с нами. Других вариантов нет. Мы понимаем, что он предпочел бы остаться здесь, но иногда надо мириться с тем, что не всё в этой жизни идет сообразно твоим желаниям.
– Один-единственный раз в жизни папе придется приспособиться к обстоятельствам, – произнесла бабушка.
На кухню вошел прадедушка Кас.
– Вы это обо мне?
Он забыл вставить зубы, и его рот зиял чернотой.
– Мы говорили о твоих вещах, – разъяснила бабушка. – Что большую часть из них можно выкинуть. Я сказала, что ты не привязываешься к вещам.
– Решайте сами, – прошепелявил прадедушка Кас. – Мне всё равно.
Он открыл кухонный шкаф.
– Рыба еще осталась?
– Я ее выбросила, – призналась бабушка.
– Я не привязываюсь к вещам, – сказал прадедушка Кас. – Но зато очень привязан к рыбе. Запомни это раз и навсегда.
11
Бабушка и мама выразили желание пойти с нами в бассейн.
– Мы берем выходной, – объявила бабушка. – Здесь так пыльно, что у меня засорились легкие. Папочка здесь всё безнадежно запустил.
Прадедушка Кас вздохнул и вытер рукавом слезящийся глаз.
– Деточка, – сказал он. Он впервые так назвал бабушку. Линда пихнула меня локтем. – Прошу прощения за пыль, беспорядок и всё остальное. Ты можешь пойти с нами в бассейн, только если перестанешь ныть.
– Я не ною! – запротестовала бабушка, уперев руки в боки.
– Послушала бы ты себя.
– А если и ною, то у меня есть на то все основания!
– Да! – согласился прадедушка Кас. – Только уже надоело!
– Ух ты, – воскликнула Линда. – Еще немного, и старики подерутся.
– Что ты сказала? – спросила мама.
– Разве я не права?
– Не будь такой грубиянкой, – сказала мама.
За считаные секунды комната наполнилась черными речевыми облачками из комикса. Мне стало душно.
– Эй, – попытался призвать я всех к порядку.
– Можешь ныть и скулить сколько вздумается, – продолжал прадедушка Кас. – И злиться сколько душе угодно. Но только ничего этим не добьешься!
– Это уж я сама решу! – сказала бабушка.
Я взобрался на табуретку и запел. Очень громко. Поскольку я не смог по-быстрому придумать что-нибудь лучше, а может, потому что на улице было слишком много снега, я заголосил:
– У елочки, у елочки
Так блестят иголочки!
И потом еще раз, во всё горло. Это уже было не издевательское пение, а ор:
– У елочки! У елочки!
Так блестят иголочки!
Больше никто не проронил ни слова.
Мы стояли перед домом. В шапках, ледоступах и варежках.
– Ты дверь не запираешь? – спросила бабушка.
– Незачем, – ответил прадедушка Кас.
– Ну, незачем так незачем, – сказала бабушка. Она произнесла это дружелюбно, как будто отчасти соглашалась с прадедушкой Касом.
Солнце на голубом небе стояло низко, воздух был хрустящий, а склоны гор белоснежные.
– Какой чудесный денек, – восхитилась мама.
Бабушка посмотрела наверх.
– На небе ни облачка.
Один за другим мы пересекли поле. Шаг – хрусть, шаг – хрусть, шаг – хрусть. Прадедушка Кас раскачивался не очень сильно.
– Эти противоскользящие штуки довольно удобные, – заметил он. – Как я раньше не додумался их купить.
В бассейне мама, бабушка и Линда направились к двери с табличкой KONUR. На двери нашей с прадедушкой Касом раздевалки висела табличка KARLAR. Я попытался запомнить эти слова, чтобы использовать их в доме прадедушки Каса. KARLAR можно было бы называть комнату для мальчиков, а KONUR – комнату для девочек.
На крючках уже висела одежда: штаны, толстые свитера и кожаная куртка.
В бассейне было явно больше народу, чем в первый раз. Двое мужчин совершали заплывы по дорожкам. Какая-то женщина распласталась на воде звездочкой. В джакузи сидел толстяк с волосатой грудью и татуировками на руках. Кожаная куртка наверняка принадлежала ему. Он поговорил с прадедушкой Касом, но, когда в джакузи залезли мама, бабушка и Линда, ушел. Я бы на его месте тоже ушел.
Вода в джакузи была как кипяток. А в воздухе морозило. Прадедушка Кас натянул шапку.
– Бо́льшая часть тепла уходит через голову, – сказал он мне. – Если не веришь, загляни в свой справочник.
Я как раз таки радовался тому, что тепло может уходить через голову. В шапке я бы там точно сварился.
– Насчет сегодняшнего вечера, – сказала мама. – Как обычно проходят подобные посиделки?
– Понятия не имею, – ответил прадедушка Кас. – Вероятно, все будут рукодельничать. Вязать, например. Пожалуй, кто-то испечет вафли. И, возможно, даже захватит выпивку.
– Я не умею вязать, – призналась мама.
– Главное, что ты умеешь болтать, – сказал прадедушка Кас.
– На каком языке?
– По-исландски вряд ли получится. Попробуй по-английски, – предложил прадедушка Кас. – Или на языке жестов, не знаю. Женщины всегда найдут способ почесать языками. Всегда и везде.
Я испугался. Мама и бабушка собрались в гости к Сванне. Это означало, что мы с Линдой оставались одни с прадедушкой Касом.
Я прошептал Линде на ухо:
– Сегодня вечером!
Линда тоже испугалась.
– Что-то случилось? – спросила бабушка.
– Оставь их в покое, – сказал прадедушка Кас.
Мама, прадедушка Кас и бабушка сидели рядом. Прадедушка Кас посередине. Раскинув руки, он облокачивался на бортик джакузи. Складывалось впечатление, что он обнимает маму с бабушкой за плечи.
– Можно нам денег на карманные расходы? – спросил я.
– Мы уже целую неделю ничего не получали, – сказала Линда. – Так что нам полагается двойная сумма.
На выходе из бассейна мама вручила нам обоим несколько купюр в сто исландских крон. Мы обрадовались такому трофею, но в супермаркете нас постигло разочарование. Сто крон – это ничего, пшик.
Нам с Линдой хватило только на упаковку сушеной