Катя же совершенно не знала, что предпринять. Как их остановить? Да и нужно ли? Может, не следует ей, девушке, лезть в мужские дела? Пусть сами разбираются. Но с другой стороны, она чувствовала себя виноватой перед Каржавиным. Если бы не она, он бы не оказался в подобной ситуации. По сути, втянула его в эту ссору, сама того не желая. А зная вспыльчивый нрав Армана, подобного и следовало ожидать.
Конечно, никто из участников сего неприятного столкновения не ведал, что в тот же день Валери в слезах бросилась отцу в ноги. Обещала выйти за любого, кого он сам для неё выберет. Только не за графа де Флёри. Но тот был непреклонен. Разорвать помолвку? Немыслимо! Это значит выказать неуважение такому именитому роду, как Жоли де Флёри. Для подобного поступка нужны веские основания. Как на это посмотрят в обществе? И всё же что-то заставило отца передумать. Мольбы дочери это были или чересчур уж покровительственное и высокомерное отношение будущих родственников, задевающее его гордость? Как бы то ни было, а вскоре помолвка была разорвана. Тихо, без излишней шумихи вокруг этого события. Как и в своё время вопрос с пробегом Валери из пансиона. Это ещё раз доказывало, что дочь господин де Монтебур любил, баловал и капризам её всячески потакал. Да и достойный претендент на руку Валери нашёлся быстро.
Пока мужчины договаривались о времени и месте поединка, Кате сообщили, что ей следует срочно явиться к госпоже де Помпадур. Поэтому девушка вынуждена была оставить противников одних. А потом, на фоне собственных переживаний, даже забыла о них на какое-то время.
Возвращалась в пансион маркиза в превосходном расположении духа. Намекала, что некое важное дело, касающееся Катрин, решилось положительно. Но, дескать, пока она не хочет ничего рассказывать. Поэтому Катя, услышав, что та сразу по приезду пригласила к себе Флоретта, ринулась к двери покоев госпожи – подслушивать. Увы, местные нравы уже наложили на неё свой отпечаток.
Флоретт говорил негромко. Катя толком ничего не могла разобрать. А вот маркиза, очевидно, ходила по комнате, потому что её голос раздавался то громче, то тише. В целом её слова Катя смогла разобрать вполне отчётливо.
- По случаю женитьбы вам даруется титул барона. Согласитесь, лучше, чем ничего, правда? – говорила Помпадур. - В приданое вашей будущей супруге король согласен дать сто тысяч, как воспитаннице пансиона. Вы же, помимо титула, получаете земли и ренту двадцать тысяч ливров в год. Вас устроит? Вы ведь мечтали о том, чтобы стать дворянином. Что ещё? А, место при дворе вам обеспечено. Должность придворного лекаря.
В следующее мгновение Катерина с пылающими щеками убегала от апартаментов владелицы Оленьего парка, потому что на лестнице послышались чьи-то голоса. Но и того, что услышала, её было достаточно. Девушку переполняла радость.
Она ждала Эркюля долго. До наступления темноты. И ликование постепенно сменялось тревогой. Он всё не приходил. Маркиза тоже не вызывала горничную к себе. Может быть, месье Флоретт отказался от предложения королевской фаворитки? Но ведь он тогда, в Консьержери, назвал Катю своей женой! Она не ослышалась! Устав ждать и мучиться догадками, Катрин направилась к его комнатам. Лучше узнать правду сейчас, чем провести в неведении и сомнениях очередную бессонную ночь.
В кабинете доктора не было. Катерина решила его дождаться. Села на стул и уставилась на дверь. Вскоре снаружи раздались знакомые шаги. Девушка понялась. А Эркюль, войдя, сперва застыл. Не ожидал её увидеть.
- Вы здесь, Катрин? – спокойно произнёс Флоретт. – А я вас искал.
- Искали? – переспросила недоверчиво Катя. – Я прождала вас весь вечер! И вот решила прийти сама.
- Вы меня ждали? - он, похоже, был в недоумении.
Катя смешалась, поняв, что выдала себя.
- Ну…- протянула она. – Мне казалось, что её сиятельство хотела что-то мне сообщить. Но сначала она решила поговорить с вами. Я думала, есть какие-то новости относительно…
Девушка совсем стушевалась, не зная, как выразить свою мысль. В любом случае выходило как-то жалко.
- Да… - Флоретт совершенно не придал значения её смущению. – Я, признаюсь, затем вас и искал. Но непредвиденные обстоятельства задержали. Полин стало хуже. Нужно скорректировать её лечение.
- Как она? – с беспокойством спросила Катя.
Эркюль небрежно махнул рукой.
- Сейчас всё нормально. Присядьте, Катрин, а то стоим с вами, как на королевском приёме.
Девушка снова опустилась на стул, на котором сидела пару минут назад.
- Забыл уже, как это правильно делается. И вообще как выбрать подходящий момент, - теперь и Эркюль выглядел растерянным. – Не хочу тянуть время. Поэтому спрошу просто. Вы выйдете за меня, Катрин?
Катя вспыхнула. Не соображала, как себя вести и куда деваться от смущения. Вроде и знала, и ждала этого, но всё же его слова застали её врасплох. Удары пульса стали просто оглушающими. Она совсем осела, откинувшись на спинку стула, и издала какой-то слабый полувздох-полустон. Но тут же опомнилась. Девичья гордость взыграла. Не следовало так открыто демонстрировать свою радость. Решит ещё, что она совсем себя не ценит, раз его предложение воспринимает, будто нищенка, которой дарована щедрая милость.
- А что, хорошее приданое за меня дают? – с неуместной игривостью вдруг спросила Катрин.
Решила пошутить. Но, как видно, неудачно. Кажется, он воспринял это за укол и намёк, что женится ради приданого. Эркюль посмотрел на неё как-то иначе, по-другому. Как будто она ему совсем чужая. Катя перестала улыбаться.
- Я пошутила! – выпалила она. – Я согласна!
А он всё смотрел. Долго, холодно, отчуждённо. Катрин умоляюще заглянула ему в глаза, чувствуя себя сейчас совершенно несчастной. Как она могла сказать такую глупость! И неужели он не понимал, что она в растерянности? Неужели не сжалится?
Ещё недавно Флоретт бы не колебался ни секунды. Ведь для него открывались широчайшие перспективы, о которых он и мечтать не смел. Но теперь, после того, как люди, которых он лечил, вышли в его защиту... Принимая предложение короля, он навсегда лишится возможности свободно заниматься врачеванием. А для Эркюля это было делом всей жизни.
Флоретт скрестил руки на груди и молчал. Она тоже молчала. Так они какое-то время безмолвно глядели друг на друга.
Эркюль не мог не заметить, что Катрин стала совсем другая, новая в этом роскошном платье. Такая беззащитная, хрупкая, манкая. Взгляд невольно то и дело цеплялся за слишком уж откровенное декольте. На что рассчитывала Помпадур, вынуждая его жениться на этой