Еще — мой трусливый друг Тима Латитский. Вообще-то он никогда не был моим другом, он был другом Эдьки в Москве, он так боялся всех и вся, писал натужные стихи — оригинальная смесь Жуковского и Элиота. Готовил вкусно и чисто. Дружил с мексиканским посланником, который впоследствии украл у меня иконы. Помню, как однажды позвонил насмерть перепуганный Тима и сообщил, что ему только что позвонили из группы СМОГ и предложили самосожжение на Красной площади, также было объявлено, что это большая честь и выбран он путем голосования. Я и сейчас начинаю хохотать, представив себе картину, как Тимочка, у которого всегда под руками градусник, и даже если у него и нет шарфа, то всегда такое впечатление, что кутается в шарф, идет на смерть, — за идею Тимочка умирает, но не сдается.
Женившись в Москве на Татьяне Отемкиной, которая приехала в Москву из Парижа, он не мог себе представить, что привлекательная сорокалетняя принцесса даже не встретит его в аэропорту, а мужской голос ответит по телефону, что Татьяна замужем и просьба не беспокоить. Положение тяжелое — Тима становится диссидентом, посылает открытое письмо Брежневу вместе с паспортом, которое Брежнев раскрывает и начинает читать каждую ночь перед сном, его мучают угрызения совести, ему снятся кошмары, мальчики кровавые в глазах, и, наконец, он кончает жизнь самоубийством, как все сто процентов президентов.
— Да, — говорю я человеку, который вдруг достает из кармана свою собственную баночку с кокаином, — я диссидент, — и смотрю на него взглядом порочного младенца. — Когда мне было шесть лет, я убила мальчика.
— То есть как? Что вы имеете в виду?
— Очень просто. Как все дети, я ходила гулять во двор около нашего дома и, как все дети, обожала строить песочные замки. В этот день под моим руководством было построено чудо природы, я вовлекла в эту игру детей постарше, поэтому дворец был огромный, с подземельями и каналами, со скульптурами и цветами. Вдруг появляется мальчишка не из нашего двора и не из наших домов номенклатуры, и в один миг начинает топтать и разрушать все наше грандиозное сооружение. Не задумываясь, я хватаю свою железную лопатку и бью его по голове со страшной силой, он падает, заливаясь кровью и еще чем-то белым. Я в ужасе бегу домой и жду, когда появится милиция, но милиция не появляется — ни на следующий день, ни вообще никогда. Почему? — Не знаю, но думаю, потому, что я была дочкой полковника КГБ, а он — сыном дворничихи или сапожника. Но мне его совсем не жалко, ни тогда, ни теперь — он разрушил мою мечту.
— Я думаю, что вы правы. Для богов все справедливо, все прекрасно, все чисто. Только люди думают, что одно справедливо, а другое не справедливо.
— Это вы сказали?
— Нет. Гераклит.
Вечер подходил к концу, но моя ночь долгая, и я никогда не знаю, что со мной случится. Я могу пойти в студию Фифти Фор [3], захватив с собой мою немецкую подругу, или к моему другу, японскому художнику, у которого я могу молчать и нюхать мой любимый «шу-шу» среди белого безмолвия его картин…
— Что вы думаете о секс-чендже? [4]
— Они бывают очень красивы и очень несчастны.
Что показать вам
И куда вас повести
Увы но большинство вещей банальны
За исключением блудливых травести
Кокетливы по-женски
И по-мужски нахальны
Как странно смотрит эта кошка
Чуть-чуть басит когда поет
В чулок заловленная ножка
И белой лапкой лапку жмет
В основу взят Шекспир и средние века
Когда трагедии игра
Принадлежала полностью мужчинам
Так за стаканом эля или джина
Мы пьяную историю
По мягкой шерстке гладим
До-до Мик-Мяу и Ко-ко
Конечно нужно жить легко
В нос веселящий газ
И разноцветный свет
Пойдите вон
Какой еще совет?..
«История опасная игрушка
Прохожий берегись!
Здесь может быть ловушка!»
Флавия и Кори устраивали шоу — это была забавная коллекция вещей, которые сшила Флавия, все они были швами наизнанку, из дешевых материй.
В общем, если хотите, Флавия и Кори — родоначальники панка. Они уже тогда были с сантиметровыми стрижками и с бело-розовыми волосами.
Кори был симпатичный гомосексуалист, который всегда делал мне потрясающий мейк-ап [5]. Мой агент не был доволен, что я согласилась делать шоу для них, так как они не платили, но «Это твои друзья и делай как знаешь, — сказал Золи. — За зал в одном из самых дорогих отелей они могут платить, а на манекенщицу у них, видите ли, нет денег». Впрочем, обещали расплатиться платьями.
Я приехала в отель и легко нашла всю команду. Зал, который был отведен для нас, был небольшой, но очень симпатичный, и конечно же, — на тридцать втором этаже.
— Зайди в гримерную, Кори там! — крикнула пробегавшая помощница Флавии с бутылкой шампанского. Я стала пробираться сквозь наспех повешенные тряпки, которые превратились в занавески. Войдя в гримерную, я увидела два столика с большими зеркалами и лампочками, контейнер с платьями Флавии, что-то примеряющую Линду, модель из моего агентства, и еще одну экзотическую девицу, которую я не видела никогда. Бутылки шампанского, запах марихуаны… — в общем, обычная обстановка, но только с более симпатичными мне людьми, да и девиц было всего три.
— Где Кори?
— Линда, привет!
— Привет! Кори там. — И она махнула рукой в направлении еще одной занавески.
— Иди, он ждет тебя.
Кори, как всегда, был в приподнятом настроении:
— Дорогая, садись, сегодня важный день, и мейк-ап должен быть потрясающим.
Я села в кресло, и Кори легким движением стал протирать мое лицо ваткой с лосьоном.
— Бэби [6], хочешь шампанского?
— Что за вопрос, Кори, конечно хочу. Кори налил мне шампанского.
— Смок? [7]
— Да, спасибо.
Глоток, паф, красивые пальцы уже бегали по моему лицу и накладывали душистую основу.
Вдруг я услышала странный мужской голос. Занавеска скрывала меня от остальных участников шоу, поэтому я никак не могла видеть, кто говорит.
— Слушай, кто это там? Кори хитро улыбнулся:
— Это Мишель Лонг. Ты ее видела, когда