– Ты провалилась? – удивленно спросила Марина.
Паша отвел взгляд от Татьяны, посмотрел на Марину.
– Что значит «ты провалилась»? – с подозрением спросил он. – А где, черт побери, была ты, если этого не знаешь?
Даша тоже как-то странно посмотрела на Марину, как будто могла бы сказать нечто весьма неприятное.
– Как тебя угораздило совершить такую глупость, как прыгнуть в медвежью ловушку? – спросила мама.
– Чтобы спастись от медведя, – тихо ответила Татьяна.
Мама чуть не потеряла сознание.
Дед заявил:
– Хватит болтать, она не в том состоянии, чтобы разговаривать.
Он попытался вырвать Татьяну из их рук. Но они не хотели ее отпускать. Он дал ей фляжку с водой. Она стала жадно пить. Даша придерживала фляжку у ее губ, и Татьяна глотала воду, и вода стекала по ее подбородку и на кофточку. Дед спросил, не хочет ли она кусочек хлеба; он прихватил хлеб с собой. Она с благодарностью откусила. Хочет чая? Он принес и термос с горячим чаем. Хочет кусочек консервированной ветчины? Он достал из кармана маленькую консервную банку и консервный ключ.
– Консервированная ветчина?
Вся родня с отвращением застонала, даже сама Татьяна, покачавшая головой. Сама мысль о консервированной ветчине… Дед убрал баночку. Татьяна не хотела ничего. У нее уже все было.
Озеро оказалось в двух километрах к северу. У деда был хороший компас, и они расчищали дорогу, а дядя Борис нес Татьяну. На ходу он рассказывал девочкам, что было без них.
Утром после того, как они не вернулись, он дал телеграмму в Лугу и Ленинград, чтобы известить Метановых. Семья уже два дня искала девочек, они на двух лодках перебирались через озеро ранним утром и продолжали поиски до темноты. Они нашли ветки Татьяны, нашли ее знаки на деревьях. Но девочек никак не могли найти. И только костер наконец помог им.
Дед сказал:
– Когда мы сегодня утром проснулись и увидели солнце, я сказал всем, что мы вас найдем, потому что знал, что, как только появится солнце, ты разожжешь костер.
Девочек нашли почти в тринадцати километрах к юго-западу от их лодки.
Наконец кто-то догадался спросить о Сайке. Марина промолчала. Только покачала головой. Татьяна сказала:
– Они с Мариной как-то отделились от меня… – Она помолчала. – Мы просто совсем заблудились. Так, Марина?
– Да, Таня. – Марина опустила голову.
Дед сказал:
– Если Сайка все еще в лесу, мы должны искать ее.
– Нет! – вскрикнула Марина. – Она на ночь забралась в пещеру и заболела бешенством.
– Она залезла в пещеру ночью? – повторил дед; даже он казался глубоко потрясенным. – Да кто же в здравом уме ночью остается в пещере?
Татьяна, которую нес дядя Борис, медленно заговорила:
– Там было теплее, ей казалось, что это уютнее, лучше, чем на открытом воздухе. Она туда залезла, распугала летучих мышей, они улетели. Она больше не слышала шороха крыльев и решила, что там безопасно. Она забыла, а может, просто не знала, что вирус бешенства в замкнутых пространствах насыщает все вокруг, что его переносят капли слюны, остающиеся в воздухе… Вот он до нее и добрался.
– Какой кошмар, – пробормотал дед. – И что подумают ее родители? Ну, это не наше дело. Я всегда говорю: занимайся своими делами и не суй нос в чужие. А вот что подумает твой отец? Это уже наше дело. Он возвращается на следующей неделе. – Дед недовольно фыркнул. – Мы должны отвезти вас обеих в Ленинград, Таня, и тебя сразу положить в больницу.
– Да я в порядке, деда. – Она улыбнулась. – Я уже в порядке.
– Ты не входила в ту пещеру, нет, Таня?
– Я туда не входила, милый деда.
Он на ходу поцеловал ее в лоб.
– Я знаю, твой папа привезет тебе из Польши что-нибудь симпатичное, – прошептал он. – И тебе сразу станет лучше.
– Мне и так уже хорошо.
Девочек устроили в лодке, на весла сел Паша и заявил, не скрывая восторга:
– Теперь я везу всех через Ильмень! Хи-хи, Танечка. Так что на самом деле я победил.
* * *
Александр засмеялся. Протянув руку, он погладил Татьяну по щеке, потом привлек жену к себе и поцеловал.
– Ты все это подаешь как какую-то шутку, малышка Танечка, но я знаю, что именно это тебя мучает сильнее всего во всей истории.
Татьяна беспечно улыбнулась:
– Да просто потому, что он был такой нахальный! Я ему сказала, что он может победить меня только потому, что я руку сломала!
– Ну да, конечно. А Канторовы?
– Когда они узнали, что Сайка подхватила водобоязнь, они сразу уехали, не сказав никому ни слова, не попрощавшись. Они просто уложили вещи и исчезли. Когда я через несколько недель вернулась в Лугу, их уже не было. Возможно, они ее искали. Я не знаю.
Александр задумался, глядя на пустыню, на небо, на звезды.
– Если бы Энтони услышал эту твою историю озера Ильмень, он мог бы сделать два вывода. Первый: не выдавай свои тайны врагам. И второй: не теряй веру и оставайся в живых, пока кто-нибудь не найдет тебя.
Татьяна тихо сказала:
– Мой собственный муж усвоил второе лучше некуда.
– Как ты знаешь, я нуждался в таинственном проводнике и для того, и для этого, – ответил Александр, обняв ее и сняв со своих коленей.
Он потянулся всем своим большим телом и достал сигареты. Вставая и тоже потягиваясь, Татьяна взяла его зажигалку «Зиппо» и зажгла для него. Наклоняясь, чтобы прикурить, он обхватил ее руку, и она посмотрела на него снизу вверх, а он посмотрел на нее.
Они вернулись в спальню, разделись. Она просила его не сдерживаться, чтобы она ощутила все его тело, все его кости и раны, все те следы, что оставила на нем жизнь, его большие руки, гладкую грудь, отметины войны…
– Таня, – сказал Александр, уже в ее объятиях, – я должен поехать во Вьетнам и найти его. Энтони сам из всего этого не выберется. Как и я не смог бы. Ты это чувствуешь?
Она промолчала.
– Что-то с ним случилось. Ты знаешь. И я знаю.
Она промолчала.
– Для меня это как медленная смерть, – сказал он, горестно передернув плечами. – Да. Я знаю. Ты это сделала. Я позволил тебе поехать в Морозово, потому что верил: ты можешь выдержать что угодно. И я был прав. Но я не могу вынести этого. Я не такой сильный, как ты. Так или иначе… – Он сдавленно вздохнул. – Но