– А что им сказали?
– Стандартная исследовательская экспедиция к Проксиме Центавра для изучения экзопланеты. Технически это не ложь.
Они подошли к лаборатории астробиологии, где, согласно расписанию, сейчас должна была находиться доктор Хан.
– Я оставлю тебя здесь, – сказал Сунг. – У меня ещё куча дел. Коммуникатор настроен на станционную сеть, если что-то понадобится.
Васкес кивнул и, дождавшись ухода адмирала, вошёл в лабораторию. Помещение поражало размерами и оснащением. Голографические проекторы, анализаторы последнего поколения, изолированные боксы для работы с потенциально опасными образцами. В центре, склонившись над голографической моделью Проксимы Центавра b, стояла женщина.
Доктор Амина Хан была именно такой, какой Васкес представлял её по досье. Стройная, среднего роста, с короткими чёрными волосами и сосредоточенным выражением лица. Она была настолько поглощена работой, что не заметила его появления.
– Доктор Хан? – произнёс он, подходя ближе.
Амина вздрогнула и обернулась. Её тёмные глаза быстро сфокусировались на нём, оценивая.
– Капитан Васкес, – она выпрямилась. – Не ожидала вас так скоро.
– Предпочитаю познакомиться с экипажем до официальных брифингов. Узнать людей, с которыми предстоит провести почти два года в замкнутом пространстве.
Она кивнула, её взгляд был внимательным, изучающим.
– Разумный подход. Что вы хотите знать?
– Для начала – ваше личное мнение о миссии. Без официальных формулировок.
Амина помедлила, словно взвешивая, насколько откровенной быть.
– Моё мнение? Эта миссия – самая важная в истории человечества. И самая опасная. Не в смысле физической опасности, а в смысле последствий. То, что мы найдём на Авалоне, может изменить наше понимание о месте человечества во Вселенной.
– Вы уверены, что колония имеет земное происхождение? – спросил Васкес, подходя к голографической модели планеты.
– Сигналы содержат элементы земных протоколов связи. Но это не объясняет, как люди оказались в системе Проксимы Центавра. У нас не было технологий для межзвёздных перелётов до недавнего времени.
– Вы нашли что-то в архивах «Прометея»?
– Фрагменты, – осторожно ответила Амина. – Упоминание экспериментального двигателя, способного развить скорость до одной десятой световой. Имена учёных, включая Элеонору Чен.
– Ту самую Чен, что сейчас возглавляет колонию?
– Если верить декодированным сигналам, – кивнула Амина. – Слишком точное совпадение, чтобы быть случайностью.
Васкес изучал её лицо. Она была осторожна, но не скрытна. Учёный, стремящийся к истине, но понимающий ограничения и опасности.
– Что, по-вашему, мы найдём там, доктор Хан?
– В идеальном сценарии? Мирную колонию потомков земных переселенцев, готовых к сотрудничеству. В худшем? – она помедлила. – Развитую цивилизацию с технологиями, значительно превосходящими наши, и неизвестными намерениями. Или… что-то, чего мы даже не можем представить.
– Вы верите в инопланетное вмешательство?
– Я учёный, капитан. Я верю в данные и доказательства. Пока у нас их недостаточно для однозначных выводов.
Васкес кивнул. Ему нравился её подход – рациональный, но не закрытый для необычных возможностей.
– Спасибо за откровенность, доктор Хан. Надеюсь на плодотворное сотрудничество.
– Взаимно, капитан.
Покинув лабораторию, Васкес направился в технический отсек, где, согласно расписанию, должен был находиться Кай Левин. По пути он размышлял об Амине. Её репутация была подмочена участием в провальном проекте терраформирования Марса, но она, похоже, извлекла ценные уроки из этого опыта. Как и сам Васкес после Фобоса.
Технический отсек напоминал внутренности гигантского компьютера. Серверные стойки, голографические интерфейсы, километры оптоволоконных кабелей. В центре этого высокотехнологичного лабиринта сидел молодой человек, окружённый парящими в воздухе экранами с кодом.
Кай Левин выглядел моложе своих тридцати пяти лет. Худощавый, с растрёпанными светлыми волосами и бледной кожей человека, редко бывающего на солнце. Его пальцы двигались с невероятной скоростью, манипулируя трёхмерными структурами кода.
– Мистер Левин, – обратился к нему Васкес.
Кай даже не повернул головы.
– Минуту, – пробормотал он. – Финальная компиляция нейросетевого ядра. Критическая операция.
Васкес молча ждал, наблюдая за работой программиста. Наконец, Кай откинулся на спинку кресла и повернулся.
– Капитан Васкес, – он кивнул. – Извините за задержку. «Афина» требует особого внимания в период интеграции с системами корабля.
– «Афина» – это ваш ИИ?
– Не совсем мой, – поправил Кай. – И не совсем ИИ в традиционном понимании. «Афина» – это нейросетевая архитектура нового поколения, самообучающаяся в пределах установленных параметров.
– Но не самосознающая, – заметил Васкес, внимательно наблюдая за реакцией Левина.
Лицо программиста на мгновение напряглось, затем вернулось к нейтральному выражению.
– Разумеется, нет. После кризиса 2180-х любые исследования в области самосознающих ИИ запрещены.
– И тем не менее, вы были под следствием по этому обвинению.
– Ложное обвинение, – резко ответил Кай. – Которое было снято за отсутствием доказательств.
– Я не обвиняю вас, мистер Левин. Просто хочу быть уверенным в надёжности систем моего корабля.
– «Афина» абсолютно надёжна, – в голосе Кая звучала уверенность, почти страсть. – Она спроектирована с многоуровневой системой безопасности. Даже если бы она развила зачатки самосознания – чисто теоретически – она не смогла бы причинить вред экипажу или миссии.
Васкес заметил оговорку – «если бы она развила самосознание» – но решил не акцентировать на этом внимание. Пока.
– Как ваша работа интегрируется с остальными системами корабля?
Кай оживился, явно чувствуя себя увереннее на технической территории.
– «Афина» будет контролировать все ключевые системы: жизнеобеспечение, навигацию, двигатели, коммуникации. Но с обязательным человеческим подтверждением для критических операций. Мы извлекли уроки из прошлых ошибок.
– Вы упомянули самообучение. В каких пределах?
– В рамках миссии. «Афина» будет анализировать данные с Авалона, помогать в дешифровке сигналов, моделировать сценарии контакта. Но её этические параметры жёстко закодированы и не подлежат изменению.
Васкес кивнул, хотя сомнения оставались. Что-то в глазах Кая, в его чрезмерной защите «Афины», настораживало. Но с другой стороны, без продвинутого ИИ управлять таким сложным кораблем, как «Персефона», было бы практически невозможно.
– Буду рассчитывать на вашу экспертизу во время миссии, мистер Левин.
– Вы можете положиться на меня, капитан, – ответил Кай, и на мгновение Васкесу показалось, что он говорит не только о себе, но и о своём электронном создании.
Следующей остановкой был дипломатический отсек, где работал Дмитрий Волков. В отличие от технических помещений, здесь царила почти домашняя атмосфера. Мягкий свет, удобная мебель, стены, декорированные под дерево – всё создавало обстановку, располагающую к доверительным беседам.
Волков сидел за столом, изучая что-то на планшете. При появлении Васкеса он поднялся и улыбнулся.
– Капитан Васкес, рад наконец встретиться лично, – его акцент был едва заметен, слова звучали мягко и доброжелательно.
– Мистер Волков, – Васкес пожал протянутую руку, отметив крепкое, но не демонстративное рукопожатие.
Дмитрий был высоким, хорошо сложенным мужчиной с тёмно-русыми волосами и внимательными серыми глазами. Всё в нём излучало спокойную уверенность и рассудительность – качества, необходимые дипломату.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – Волков указал на кресло. – Чай, кофе?
– Нет, благодарю. Я ненадолго.
Они сели друг