«Поплавком» называли плавучий бар-ресторан, переделанный из старого дебаркадера, стоял он на Малой Невке и носил гордое название «Океан». Идти было недалеко, минут двадцать спокойным шагом. Погода стояла солнечная, настроение было прекрасное, организм находился в предвкушении, а взор веселили вывески на фасадах домов. Перестройка разбудила в гражданах инстинкт стяжательства, ранее погруженный в летаргический сон коммунистической идеологией, и в стране появился многочисленный класс предпринимателей. Эти люди отличались сильным хватательным рефлексом и слабым образованием, в результате их бурной деятельности улицы Ленинграда пестрели загадочными названиями – «Ночной шоп у Петровича», магазин интимных товаров «Фрикцион», магазин оптики «Очковый рай», мясная лавка «Свежее мясо от Светланы»…
На входной двери в «Поплавок» висело приколотое кнопкой объявление «Дверьми не трахать». Просьбу уважили и зашли, придерживая дверь. Несмотря на то, что рабочий день был в разгаре, у стойки организовалась очередь, но это было хорошо, раз есть очередь, значит, есть и пиво. Немного потолкавшись, для начала взяли по две кружки на нос. Сначала Толя рассказал, кто есть кто на кафедре, потом про традиции и другие неписаные правила академии, это было важно. Шахтер долго вспоминал, как коварные кураты не спеша и основательно мешали ему руководить участком гидрографической службы на острове Сааремаа. Взяли еще по паре кружек, Боб все время порывался что-то рассказать, но ему не дали. Дело в том, у что у него было два серьезных недостатка – во-первых, он был метеоролог, а во-вторых, он был умный. Морев, единственный в группе корабел, заливал про антарктическую экспедицию, и, судя по количеству вопросов, это вызывало интерес. После третьей смены кружек в разговор вступил Костик Акимин.
– А вы знаете, кто такие орочи?
Все притихли, по выражениям лиц можно было понять, что слово это им незнакомо. Появился внутренний дискомфорт и понимание того, что ты жизни не знаешь. Исправить положение попытался Шахтер:
– Зверьки, что ль, какие?
Костик снисходительно глянул на него.
– Сам ты зверек.
Акимин служил на самом что ни на есть Дальнем Востоке, где и приобрел эти сакральные знания. Выяснилось, что он не только знал, кто это такие, он их видел и даже общался с ними.
Обитали орочи в Хабаровском крае, было их немного, всего-то несколько сот особей, и были они представителями байкальского антропологического типа с примесью амуро-сахалинского, говорили они на орочском языке, относящемся к подгруппе тунгусо-маньчжурских. Все они с детства курили трубки, пили огненную воду и занимались рыболовством и охотой. Костик выменивал у них рыбу, икру и пушнину.
Дотошный Боб все-таки встрял:
– А как ты с ними разговаривал-то?
– Как, как? Ртом!
– Ты что, по-ихнему понимаешь?
Костик важно кивнул, Боб не унимался:
– А как по-ихнему будет – «Какую рыбу солите на зиму?»
– Анти сугдясава дигдаити тувэ дептэлэи?
Пикалов не выдержал:
– Харе травить!
Акимин не отреагировал.
– Ну тогда скажи, как будет – «горбушу, кету, симу»?
– Оково, давава, исимава.
Костика зауважали.
Завалив еще по кружечке на ход ноги, уже сформированная учебная группа, как единый организм, дружно покинула «Поплавок». Урологи считают, что мочевой пузырь вмещает в себя около литра мочи, жизнь показала, что они ошибаются как минимум втрое. По дороге прихватило, первыми заерзали Морев и Акимин. Костик подтолкнул Морева:
– Пойдем.
После рассказа об орочах Морев пошел за ним не раздумывая. Костик завел его в ближайший подъезд и пристроился у стенки. Мореву было неловко, и он никак не мог решиться, а у Акимина все получилось просто, естественно и обильно. За долгие годы службы на Дальнем Востоке он не растерял навыков коренного ленинградца.
У метро «Черная речка» группа разошлась. Морев пошел в общагу, нужно было устраиваться и готовиться к приезду семьи. Находилась общага на улице Смирнова, 55, это был обычный жилой дом с большим гастрономом на первом этаже. Впереди него по улице шла молодая женщина с вызывающими формами и, видя, что привлекает внимание, поддавала жару. Казалось, что ее задница живет отдельной от тела жизнью. Морев шел за ней, громко и нецензурно восхищаясь ее фигурой. Остановила его табличка с надписью «ул. Смирнова, 55». Он зашел в гастроном и опешил от изобилия, особенно впечатляли полки со сложенными в пирамиды головками сыра. У мясного прилавка громко возмущалась старушка из бывших, тех, которые принципиально именовали Ленинград Питером.
– Что за жизнь! Мяса нет, одна свинина!
Морев еле сдерживался. «Тебя бы, старая тортила, в Севастополь, по-другому бы запела». Страна была большая, и жили в ней по-разному. Одна на всех была только беда с алкоголем, отоварить купоны было почти невозможно, а все генсек со своим усилением борьбы с пьянством и алкоголизмом. Морев купил немного сыра, вареной колбасы, хлеб и бутылку кефира, ужин и завтрак обеспечен. Пока не приедет жена, придется обходиться подножным кормом. Он понимал, что два года – это срок, и чтобы прожить его с комфортом, нужно налаживать связи в торговле. Морев подошел к скучающему грузчику.
– День добрый, с топливом не подсобишь? Я отблагодарю.
– Не, командир, у нас с этим строго, только через директоршу. Ты не отчаивайся, она баба добрая, военных любит.
Морев боком прошел по коридору, заставленному тарой, и остановился у двери с табличкой «Директор». Он представил себе бой-бабу в ватнике без рукавов, с яркой помадой и громким противным голосом, и заглянул в дверь.
– Можно?
Перед ним за рабочим столом сидела миловидная женщина в годах, совсем не похожая на то, что он себе представлял. Украшения на руках и в ушах говорили о достатке.
– Проходите, какие проблемы?
Морев смутился и начал мямлить:
– Извините, ради бога, семья из Севастополя приезжает, хотелось чего-нибудь такого.
– Да не извиняйтесь вы уже, показывайте, что вы там купили.
Осмотрев нехитрые покупки, она выглянула в коридор.
– Семеновна, зайди!
Появилась Семеновна в затертом синем халате, одинаковая в высоту и ширину, она приготовилась внимательно слушать начальницу.
– Принеси палку сырокопченой колбасы, балыка грамм триста, буженины, коробочку конфет, шампанское, бутылку красного сухого, баночку кофе, ну и там горошек, майонез, сама знаешь чего.
Директорша повернулась к Мореву:
– А водка нужна?
Совершено обалдевший, он шумно сглотнул и утвердительно мотнул головой.
– И бутылку московской, только не из паленой партии!
Не выражая никаких эмоций, буднично шаркая тапками, Семеновна удалилась в продуктовый рай.
– Деньги-то у тебя есть? Ну,