Марк вытащил из кладовки велосипед, сорвал с вешалки ветровку, бросил в рюкзак папку с документами и помчался по сонным улицам. Солнечные лучи с нежностью касались крыш и верхушек деревьев. День обещал быть тёплым и ясным. Пока ещё холодный, с крошечными ледяными крупицами ветер трепал волосы, покрывал тело мурашками, но как же Марку было хорошо. Казалось, ещё чуть-чуть – и он взлетит в воздух, покинет этот грязный, измученный нищетой город и отправится в длительное и увлекательное путешествие по улучшенной версии своей жизни.
Окраину неблагозвучно называли «анусом», хотя Марк всегда считал, что жителям трейлеров, хаотично разбросанных по зелёным холмам, повезло больше, чем горожанам. По крайней мере, они каждый день наблюдали потрясающие закаты и рассветы.
Отцовский трейлер, выкрашенный в оранжевый цвет, было видно издалека. Краска облупилась, обнажив нижний ядовито-зелёный слой. Сочетание получилось взрывным и оригинальным. Марк прислонил велосипед к ржавому автомобилю, от которого остался только кузов – самое ценное давно растащили. Рядом возвышались горы хлама и переполненные мусором пакеты. На изъеденном молью ковре дремала тощая рыжая собака. Она мутным взором обвела двор и лениво тявкнула в пустоту. Марк вошёл внутрь.
Отец сидел на продавленном диване в дешёвом кимоно (вот так поворот, ухмыльнулся Марк) и слушал радио. Вокруг него творился хаос: вековая пыль, тюки макулатуры, перетянутые бечёвкой, чашки и тарелки, покрытые паутиной, упаковки от лапши быстрого приготовления… И он, Филипп, – тщательно выбритый, пахнущий парфюмом, с волосами, аккуратно зачёсанными назад.
– Есть сигаретка? – спросил Филипп, уставившись на нежданного гостя.
Марк нерешительно потоптался у двери:
– Я не курю.
– А-а-а… Все теперь веганы, все придерживаются ЗОЖ и все эко-френдли. Хм… Присаживайся. Скинь вещи на пол. – Филипп кивнул на убогий стул. – Что там в мире происходит?
Марка обидно кольнуло – отец его не узнал.
– Всё как обычно. – Марк пожал плечами и всё-таки сел.
Зачем? Из спортивного интереса. Неужели так и не узнает собственного сына? На стопке книг рядом со стулом лежал пожелтевший обрывок бумаги с записанной убористым почерком цитатой философа Ницше: «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя».
У Филиппа были волнистые с проседью волосы, впалые щёки, а нижняя часть лица съехала вниз. В его облике сквозило что-то болезненное, какая-то измождённость.
И всё равно он красив, – подумал Марк и прошёлся взглядом по салатовому кимоно, усыпанному розовыми орхидеями. – Кимоно запахивается на правую сторону, а у тебя – на левую, как у покойника, – заметил он, скрестив руки на груди.
– Вот как? – удивился Филип. – Увлекаешься японской культурой?
– Я скоро туда поеду. Меня лично пригласил Эдгар Де Люка на школьную писательскую конференцию, – визгливо произнёс Марк. Он хотел добавить в свои слова щепотку восторга, но перепутал рецепт и насыпал горсть обиды. – Я выиграл в национальном литературном конкурсе. Меня признали лучшим в стране. Сам всего добился! Никто не помогал!
Филип прижал палец к губам и прибавил звук:
– Тише! Отличная композиция! Старый рок-н-ролл. Теперь так не играют. Нет! Современный рэп и хип-хоп – это не музыка. Говоришь, нет у тебя курева?
Марк проглотил слёзы и бросился к двери, роняя на ходу:
– Курение вызывает рак лёгких, опухоли шеи и головы, рак пищевода, рак мочевого пузыря, хронический бронхит и коронарную болезнь. Надеюсь, всё это случится с тобой!
– Марк, послушай! – позвал Филипп.
Он остановился, но не обернулся. Всё-таки узнал.
– Сын, мне нечего тебе дать и сказать. Лучше вообще без отца, чем с таким, как я. Я – рыба, выброшенная на берег. Лежу и дожидаюсь, когда сдохну. Беги из этого города. Чёрт возьми, он проклят! Огромное чудовище, засасывающее в бездонную утробу. Ненасытный монстр, что запустил щупальца в тела горожан. Останешься в Вудвэле – превратишься в меня. Станешь неправильно запахивать кимоно и жить на помойке. Выкинь все эти глупости из головы! Какое писательство? Тебе не стать вторым Эдгаром Де Люка. Такие рождаются раз в столетие. Потратишь драгоценное время на несбыточные мечты. Приобрети хорошую профессию или сообрази своё дело. Но не в Вудвэле. Забери мать и беги! Или хотя бы отдай свою жизнь Иисусу. Религия самая безобидная из всех зависимостей.
Марк вынул папку с документами из рюкзака, бросил её на грязный пластмассовый столик и выбежал на улицу. Обидно? До ужаса! С другой стороны, сам виноват, нечего было сюда переться. Он вскочил на велосипед и несколько часов колесил по окрестностям. Вернулся в город, когда улицы уже были наполнены шумом и привычной суетой. Домой ехать не хотелось, школу он решил прогулять. Один раз за учебный год можно, тем более мысленно Марк уже находился в Японии. Он свернул в Жасминовый переулок и, спрятав велосипед за мусорными баками, через заднюю дверь вошёл в бар «Приятный вечерок».
– Привет, Рита! – крикнул Марк худощавой женщине в спортивном костюме, собирающей осколки стекла на полу возле барной стойки.
Небольшое грязное помещение ещё не проветрилось от вин ного перегара, на липких столах валялись пакетики от снеков и окурки.
– Здравствуй, малыш. Целоваться не будем, у меня губы распухли от герпеса, ха-ха, – засмеялась Рита и упёрла руки в бока. – Чё? Школу прогуливаем? Ну, понятно! Теперь мы важные персоны. Слышала, слышала! Поздравляю, малыш! Скажи им всем там, в Японии, что это в баре у Марго Петтерсон были написаны твои первые рассказы. Клянусь Богом, как только выйдет твоя книга, я прибью именную табличку на стену: «Здесь творил Марк Хейз».
– Если выйдет когда-нибудь, – махнул рукой Марк.
– Отставить! – Рита приняла стойку. Лет десять назад она весила килограммов на двадцать больше и была чемпионкой по женской вольной борьбе. – Сомнение – противник, и твоя задача – уложить его на лопатки, используя приём туше. Показать? Как хочешь. Тебе как обычно? Чай с лимоном?
Марк поплёлся в самый дальний уголок, где на круглом столике горел светильник с абажуром. С этой точки бар был как на ладони. Отсюда Марк любил наблюдать за людьми: запоминать их движения и вслушиваться в любимые фразочки, а потом переносить всё это на бумагу. Герои получались живыми и объёмными.
Конечно, «Приятный вечерок» не самое подходящее место для подростка. С другой стороны, до вечернего наплыва людей Марк обычно уходил. В животе у него плескался чай, а блокнот был исчерчен пометками и зарисовками.
С Ритой он познакомился пару лет назад, когда отчим повадился встречаться с друзьями в