— Квартермейстер, — сказал он рулевому, — идите на абордаж! Она думает, мы попытаемся сбежать, как французы! Покажите, на что способен американец!
Это вызвало еще один громкий радостный крик. Но мгновение спустя они уже не кричали, ибо «Фиандра» сыграла с ними злую шутку.
Как только квартермейстеры «Декларейшн» (четверо, помните, плюс команда внизу у румпель-талей) положили руль на борт, чтобы повернуть нос прямо на «Фиандру», британский корабль совершил поворот фордевинд и, крутанувшись, как волчок, дал по носу «Декларейшн» продольный залп из своей батареи правого борта — быстрый и прицельный. [8]
Полагаю, я должен сказать, что мне выпала честь увидеть лягушачьими глазами, как британский военный корабль делает свое дело, но в тот момент мне так не казалось. Это было прекрасное зрелище, но и чертовски ужасное. Ровная череда сотрясений вырвалась из смертоносных черных квадратов гладкого корпуса, сопровождаемая оранжевым пламенем и клубами белого дыма. Шум был оглушительным, и если вы мне не верите, то попробуйте постоять перед артиллерийской батареей, когда она дает королевский салют в одном из лондонских парков.
Тут же череда рвущих, кромсающих, раздирающих ударов обрушилась на «Декларейшн», когда ядра «Фиандры» врезались в ее нос и пронеслись по всей длине палуб. Полетели пыль и щепки, люди закричали от боли и ужаса. В нескольких футах от меня я увидел двух мертвецов и разбитое орудие у самого носа.
Но тут мучитель исчез. «Фиандра» уходила по правому борту «Декларейшн», в двухстах ярдах под ветром. Она была вне эффективной дальности выстрела и уходила вперед по слегка сходящемуся курсу.
Корабль поменьше «Декларейшн» и с менее решительной командой после такой обработки мог бы и дух испустить. Было пятеро или больше убитых и вдвое больше раненых. Одно орудие было опрокинуто, и причинен большой урон. А янки еще даже не выстрелили. Но янки в бою похожи на британцев, и люди «Декларейшн» стояли у своих орудий и ждали своего шанса.
Вскоре им показалось, что он представился. «Фиандра», прибавив парусов, все еще удалялась, но так как ее курс сходился с нашим, расстояние между нами сократилось настолько, что канониры главной палубы «Декларейшн», развернув орудия правого борта до отказа на нос, смогли дать по «Фиандре» бортовой залп со ста пятидесяти ярдов. И они исполнили упражнение, которому я их учил, и никто не мог сказать, что они сделали это плохо, каждое орудие стреляло, как только его командир считал нужным. И пока они спешно перезаряжались, я сжался в ожидании того, что мы получим в ответ. Ибо если орудия «Декларейшн» доставали, то и орудия «Фиандры» тоже.
Но бортового залпа не последовало, и «Фиандра» стала уходить от нас. Со стороны янки послышались насмешливые крики, и казалось, что «Фиандра» бежит. Но тут, черт меня подери, она не сыграла ли тот же трюк снова! Она вышла нам на нос и вдруг снова начала поворот фордевинд, чтобы пересечь курс «Декларейшн». Клянусь святым Георгием, не зря она была первоклассным кораблем! Кто-то на шканцах «Фиандры» хорошенько рассмотрел «Декларейшн» и решил, что она слишком тяжела для дуэли борт к борту, и потому стал ее переигрывать маневром.
И снова британский корабль прошел по носу американца и прошил его от штевня до штевня бортовым залпом с двойным зарядом. На этот раз повреждения были куда хуже, хотя людей погибло меньше (по крайней мере, на орудийной палубе), поскольку канониры догадались броситься на палубу между орудиями, когда ядра «Фиандры» пронеслись над ними. Еще три орудия были разбиты, помпы разворочены, и, судя по крикам с бака (который я не видел), там тоже были нанесены ужасные раны.
В суматохе, пока люди пытались все привести в порядок и сбросить за борт обломки и щепки, мимо меня, воя от ужаса, пробежал юнга. Он бросил свой ящик с картузами и попытался нырнуть в люк, чтобы спрятаться внизу. У люка стоял часовой-морпех с парой пистолетов и разрешением стрелять в любого, кто попытается это сделать, но морпех просто схватил мальчишку за ремень, оторвал от палубы и швырнул обратно, откуда тот прибежал.
После этого «Фиандра» повторила свою тактику еще два или три раза.
Она планомерно и эффективно сводила на нет преимущество «Декларейшн» в металле. Она была более маневренной, морские условия ей благоприятствовали — свежий ветер и лишь легкая зыбь, — и она кружила вокруг неуклюжего «разе» с его тяжелым рулем и командами бедолаг, налегавших на румпель-тали внизу, в румпельном отделении.
Но затем, около двух часов пополудни, британский капитан, должно быть, решил, что хватит, и пора показать янки, на что способен британский военный корабль, ибо он внезапно прекратил маневренный бой и просто поставил «Фиандру» борт к борту на пистолетный выстрел, чтобы сразиться с врагом орудие к орудию. Без сомнения, он полагал, что «Декларейшн» уже достаточно потрепан и готов спустить флаг.
И если бы он сражался с лягушатниками или какой-нибудь другой, низшей породой, он, вероятно, был бы прав. Но на этот раз он принял неверное решение, ибо как только команда «Декларейшн» увидела, что происходит, весь гнев и разочарование от того, что их бьют, а они не могут ответить, были вложены в работу у орудий. Результатом стала одна из самых яростных дуэлей один на один, какие я когда-либо видел, на убийственно близкой дистанции, и каждый бортовой залп вздымал ужасное облако щепок, рваных досок и разорванной плоти. Шум и дым были неописуемы. Каждый человек работал, оглохший и почти ослепший в густых клубах порохового дыма, извергаемого одновременной стрельбой десятков тяжелых орудий.
Вопрос был лишь в том, какой корабль сможет выбросить больший вес металла за кратчайшее время и чья команда выдержит дольше. И вот почему я говорю, что еще неделя тренировок канониров «Декларейшн» изменила бы мою жизнь. Они были хороши и хорошо обслуживали свои 24-фунтовые орудия, но они еще не были готовы к людям «Фиандры» и получали два бортовых залпа в ответ на один от «Декларейшн». Или что-то очень близкое к тому: скорострельность, которая с лихвой компенсировала разницу в количестве орудий.
И так продолжалось. Каждый атом «Декларейшн» дрожал от голоса ее орудий. Рангоут, трупы и обломки загромождали ее палубы. Люди превратились в почерневших от пороха маньяков, и сама ткань корабля лопалась и содрогалась, когда на борт влетали ядра «Фиандры».
Почти час