— Так ты был офицером на шканцах, значит? — спросил он. — И вахты нес, и все такое?
— Э-э… да, — ответил я.
— А как насчет пушек? — спросил он, вперив в меня взгляд. Это заставило меня задуматься, но Сэмми ждал ответа.
— А что с ними? — сказал я.
— Я слышал, ты учил этих янки нашей британской выправке, — сказал он.
— Не больше, чем любой другой офицер, — ответил я как можно естественнее. — Ты же знаешь янки. Они дерутся, как мы. Мы все по очереди проводили артиллерийские учения. Все офицеры.
— Да ну? — сказал Сэмми. — А вот Юхан Броун говорит другое.
— Кто? — спросил я.
— Тот швед, которого ты привез с собой, в шлюпке. Его взяли на корабль, и он теперь в соседнем с нами бачке.
— Тьфу! — сказал я. — Он ни слова по-английски не знает. Он был в бачке, где все были шведами, как и он сам.
— Ну, теперь уже нет! — сказал Сэмми. — Учит английский, да еще как, у своих новых товарищей. — Сэмми как-то странно на меня посмотрел. — Броун говорит о тебе забавные вещи, Джейкоб. Говорит, ты по пушкам просто зверь. Говорит, ты научил этих янки всему, что они знают.
Это было очень трудно. Я не хотел, чтобы это стало известно. Но я не мог лгать Сэмми. Он и так знал все мои остальные секреты.
— Ну, может, и так, — сказал я. — Сэмми, это был единственный способ попасть на тот корабль. И мне пришлось это сделать, чтобы… — я запнулся, увидев усмешку на его лице.
— Чтобы узнать место рандеву Зернового конвоя? — сказал он. — Не вешай мне лапшу на уши, Джейкоб! Оставь это для тех, кто не знает тебя так, как я! — сказал он. — Можешь посмотреть мне в глаза, парень, и сказать, что ты пошел на борт того янки только чтобы шпионить для Старой Англии? Ты хочешь сказать, что там не было для тебя каких-то денег?
Я почувствовал, как мое лицо заливается краской, и опустил глаза. Сэмми просто рассмеялся.
— Клянусь богом, — сказал он, ткнув меня в ребра пальцем, твердым, как железный банник, — ну ты и жук, Джейкоб Флетчер, и это точно! Давай, рассказывай. Сколько?
— Пять тысяч долларов, — сказал я и тоже рассмеялся. Ни один другой человек на всем свете не вытянул бы из меня этого. Но таков был Сэмми Боун. Ему бы в Парламенте заседать.
— Ладно, — сказал он, — теперь, когда мы расчистили палубу, давай всю историю, с самого начала.
И я ему рассказал. Он пару раз рассмеялся, время от времени качал головой и задал несколько вопросов. Когда я закончил, он заговорил.
— Ну ты и жадина, — сказал он. — У тебя все на деньгах, да? Черт его знает, почему ты мне нравишься. — Но он ухмыльнулся. — Я сделаю для тебя все, что смогу. Нельзя, чтобы нижняя палуба думала, что ты был так близок к врагу. Но если хочешь знать мое мнение, это гонка между тем, как быстро Броун выучит английский, и тем, как быстро мы найдем лорда Хау! Потому что тогда у нас у всех будут другие заботы. Лягушатники, например.
В итоге гонка получилась напряженной. Катлер знал, где Хау намеревался быть в течение мая — бороздить Бискайский залив с севера на юг. Но это все равно что искать иголку в стоге сена без точного места встречи. Так что, вероятно, столько же по удаче, сколько и по расчету, мы заметили один из фрегатов Хау 25 мая и, наконец, встретили сам Флот Канала 26-го.
И вот так я стал свидетелем одного из великих морских сражений той эпохи, но, по крайней мере, я был избавлен от сплетен о моих делах на борту «Декларейшн». Так я думал, во всяком случае.
21
ПУНКТ: Леди Сара.
ВОПРОС: Что из этого правда?
ПРЕДМЕТ: Противоестественные отношения с сыновьями и между ними? Заговор сына Александра с целью убийства Фл.? Убийства, совершенные сыном Виктором?
ДЕЙСТВИЕ: Решить вопрос о дальнейшем собственном участии.
(Расшифровка стенографических записей из блокнота Сэмюэла Слайма за 26 сентября 1793 года.)
*
Сразу после наступления темноты вечером 26 сентября 1793 года мистер Сэмюэл Слайм был допущен через парадную дверь в скромный таунхаус адмирала лорда Уильямса в Гринвиче. Дом был не бог весть какой: первый и второй этажи с переплетенными окнами, чердак наверху для сна слуг и подвал внизу для кухонь. Чтобы придать некоторую претензию на элегантность, каждые два соседних дома имели общую двускатную крышу, казалось, поддерживаемую дешевыми имитациями колонн из крашеного кирпича. В доме не было ничего особенного, но сердце Слайма колотилось так, словно его принимал сам король Георг в Сент-Джеймсском дворце. Его снедали любопытство и возбуждение. До сих пор она всегда приезжала к нему сама.
— Мистер Слайм? — спросила служанка, открывшая дверь. — Вас ожидают, сэр. — Она взяла его шляпу и указала на дверь. — Сюда, пожалуйста, сэр.
Инстинктивно он огляделся, отметив дешевую обстановку холла, лестницу без ковра и облезающие обои на втором этаже, едва видимые в свете свечи девушки. Похоже, денег в доме было немного. Как всегда, он проверил пути отхода на случай необходимости: три двери плюс парадная вели из холла, с лестницей наверх и одной вниз, в подвал. Дело Слайма зависело от его предусмотрительности в таких вопросах.
Как только он вошел в ярко освещенную комнату, а девушка вежливо посторонилась, его острые чувства уловили три вещи и быстро сделали выводы. Сверху доносился слабый заискивающий голос, который унимал сильный женский голос, словно мать, бранящая ребенка. И еще был тонкий запах болезни. Так! Не ребенок, а больной. Старик. Это, должно быть, старый адмирал. Слайм наводил справки о лорде Уильямсе, и его не видели на публике уже несколько месяцев.
Но тут дверь за ним закрылась, и он остался наедине с леди Сарой. Она раскинулась на кушетке в тонком платье, которое идеально подчеркивало ее фигуру. Ее волосы были распущены, а руки обнажены. Она