Последний пастух - Хён Киён. Страница 4

– Э-эх, непослушная корова! Эй, Сунман, хватай ее!

Так и пели. Из-за присутствия тех людей луга по-прежнему существовали вне времени, а людские правила для них ничего не значили. На старика вдруг нахлынули сильные чувства, и он погладил бороду. Сорок пять лет назад луга восстали против законов и самих людей с берега. На каждой горе были зажжены сигнальные огни – и началась борьба. Посреди ночи фотограф слушал старика, сидя напротив него перед костром, и на этой теме содрогнулся, будто что-то занялось в его душе.

– Разве не так? Чтобы образовать страну, нужно единое правительство. Почему должно быть отдельное? – говорил старик.

Островитяне выступили против создания отдельного правительства Республики Корея и в день голосования ушли в горы, неожиданно люди и скот заполонили горные луга, словно там появился птичий рынок. Но возмездие имеющих власть было действительно беспощадным. Ранней зимой того года начались страшные массовые убийства, бесчисленное количество людей сгорело в страшном пожаре, уничтожившим более двухсот горных деревень неподалеку от луга. Погиб почти весь скот. По меньшей мере двадцать тысяч людей и столько же голов скота упокоились в земле лугов. Не счесть всех людей, чьи трупы так и не были обнаружены. Фотограф сказал, что тело его дедушки тоже не смогли найти, поэтому его семья оставила могилу пустой.

Так жестоко было подавлено восстание луга, и на семь долгих лет он остался нетронут. Когда на пустовавшем лугу вновь начали появляться выжившие пастухи и скот, снова показались тропинки пастбища, по которым сотни лет ходили ноги и копыта и которые теперь заросли травой. При виде поля, усеянного костями, пробирала дрожь. Непогребенные белые кости, что были обнажены ветром и дождем… И сейчас у старика пробегали мурашки по коже, когда он замечал пучки сена, разбросанные по полю во время жатвы: они были похожи на трупы. Может быть, эту полевую траву взрастили неутолимая боль и обида тех людей.

Печальна судьба и владельца могилы, прислонившись к которой сидел старик. Эта могила располагалась в центре кратера-подковы, где сходились два склона. Без всяких сомнений, место было выбрано по правилам фэншуй. Оно было подобно мирно лежавшей на земле корове из-за кажущейся мягкости пологих склонов гор. Возможно, скот здесь хорошо размножался оттого, что ввалившийся кратер еще напоминал по форме большую корову. Разместив здесь могилу, семья усопшего желала ему большого потомства и размножения скота, но все его потомки явно были убиты тогда, в период восстания, и никто не приходил ухаживать за могилой, вот старик и занимался этим сам. Все эти пожелания процветания потомства и поголовья скота оказались напрасны.

Прошло много времени, но и по сей день люди иногда находили кости в зарослях и глубоких ямах, куда спускались за грибами или лечебными травами. Старик бережно закапывал скелеты не только людей, но и животных.

Во время восстания он был мясником. Военные из карательных отрядов убивали скот и забирали мясо, поскольку считали, что иначе оно станет «жратвой бунтовщиков». Кроме того, с трудом выжившие жители сгоревших деревень были вынуждены скрываться в горах и умирали от голода, поэтому всех молодых пастухов отправляли на охоту за коровами. Пастухи выполняли очень важную работу, так как борьба для тех, у кого не было оружия для противостояния военным, заключалась лишь в том, чтобы не умереть от голода и холода в горах лютой зимой. Но разве можно из пастухов делать мясников, выслеживающих коров? Всегда послушные коровы теперь убегали, едва завидев пастуха, а оказавшись в тупике из колючих кустов, резко разворачивались и устрашающе неслись рогами вперед. Убегавших ловили при помощи силков, а нападавших, проворно уворачиваясь, хватали за рога или хвост и валили на землю, сбивая с ног. Большинству пастухов приходилось пасти диких коров на горе Халласан, так что им это было по силам.

Однако в охоте на коров всегда таилась опасность. Где была корова, там было дуло, нацеленное на нее, и дуло, обращенное в сторону пастуха-охотника. Старик тоже однажды чуть не был убит, когда, накинув на себя коровью кожу, стал подкрадываться к стаду и был принят за настоящую корову. Тогда он упал, притворившись, будто в него попала пуля, а затем незаметно снял с себя кожу, отполз в высокую траву и убежал.

Своими руками старик зарезал больше двадцати коров. Кожа коровы, которую он сам поймал, служила ему накидкой, а теплое нутро животного согревало его замерзшие ноги. Этот опыт, который в то время он воспринимал как должное, сейчас шипом саднил в его душе. «Разгуливал в коровьей коже, еще бы не быть одержимым “духом умершей коровы”».

Но печаль, что заставляет старика оставаться на лугу, имеет более глубокий исток. Как только он подумал об этом, то из-за всех сил сжал кулаки и затрясся. Вновь перед его глазами возникло лицо фотографа. Когда молодой человек слушал о суровом времени, вынуждавшем убивать коров, которых пастух любил как родных, на глаза ему наворачивались слезы. И все же есть еще кое-что, о чем старик не смог рассказать. Та тайна, которую он не мог раскрыть…

В один особо холодный день пастух, затаившись у пруда в ожидании, когда коровы придут на водопой, вдруг задремал и оказался в плену карательного отряда. Он открыл глаза: было достаточно расстояния для побега, но от холода его ноги онемели так, что он совсем не мог двигаться. В отчаянии пастух стал разминать ноги и бить по ним, этот кошмар потом часто мучил его во сне. Его тут же избили до полусмерти прикладами винтовок. Пастуха посчитали «невооруженным повстанцем», так как с собой у него были только вожжи. Выжить он мог лишь одним способом – предать своих. Хотя пастух просил пощады, утверждая, что ходил на поиски пропавших членов семьи и коров, его упорно били с криками, чтобы он указал пещеру, в которой скрываются повстанцы. Вместе с ним в пещере пряталось около