– Эээ… хорошо? – Николас растерялся.
Императрица не терялась никогда, она подошла и заключила Николаса в объятия, чем окончательно его смутила.
– Я не хотела беспокоить, пока ты приходил в себя после болезни, – заявила императрица, садясь на кресло и тем самым давая позволение сесть и Николасу.
Насколько он понял, изящной формулировкой императрица поясняла, что пока Николас отсыпался и большую часть времени проводил в постели, она его не беспокоила. За что он точно был благодарен. Зачастую Николас забывал, что Корделия – императрица, он её воспринимал больше как мать Айдена. Предстать перед ней больным и в постели представлялось, мягко говоря, смущающим.
– Завтра возвращается император, – объявила Корделия.
– Наконец-то!
Она улыбнулась:
– Я тоже рада. Мы с Айденом введём его в курс дела, но заходить к тебе он не будет.
Как хорошо! Учитывая, насколько задержали Александра Равенскорта против его воли, и что за это время успело произойти в столице, Николас меньше всего хотел быть рядом с грозным императором, когда ему обо всём сообщат. Пусть большую часть он знал, но его гнева и теней не просто так опасались по всей империи.
– Фелиция Стэнхоуп – пока неофициальная глава Синдиката, – продолжила императрица. – После смерти Мюррея. Но она сразу же заявила о сотрудничестве и держит слово.
– Она не знает, что я жив?
Императрица насмешливо приподняла бровь:
– Если кто-то пророчит её в жёны принцу, это ещё не значит, что сам принц делится с ней государственными тайнами.
Николас фыркнул:
– Да он ни с кем ими не делится! Он и с женой в постели будет подчёркнуто вежлив.
Тут же поняв, что он обсуждает с императрицей личную жизнь её сына, Николас пробормотал «ой» и заткнулся. Неумение держать язык за зубами однажды до добра не доведёт, но Корделия улыбнулась:
– Надеюсь, у него будет такая жена, которая тоже сможет расколоть его скорлупу.
Хотя Айден был принцем и принцем наследным, его родители не настаивали на династическом браке. То есть пока не настаивали. Их собственная личная жизнь сложилась удачно, того же они желали и сыну. По крайней мере, пока его желания не противоречили спокойствию империи.
Иногда Николас задавался вопросом, а если бы Айден влюбился и выбрал себе женщину, брак с которой не нёс короне ничего хорошего? Как бы тогда заговорили император с императрицей?
Но пока Айден работал, а жениться не торопился. С точки зрения империи, время у него было. Не так много, уже пора бы, но было.
– Император займётся делами, – продолжала императрица. – На Айдене пока минимум, он же у нас скорбит.
По интонации Николас понял, что Корделия думала о том же, о чём и он сам:
– Ага, скорбит. И запирается в кабинете с бумагами!
– К счастью, никто не знает, что он делает за закрытыми дверями. Может, часами пялится в стену. Или он справляется работой!
Императрица коротко рассказала, какие сплетни распространяются во дворце, и как Айден их поддерживает, стараясь никому не показываться на глаза. Даже императорский лекарь Линдгрен к нему не допускался.
Отец заходил к Николасу лишь однажды, встреча вышла неловкой и скованной. Николас ощущал себя доставившим неприятности, и это его вина, что он заболел. К счастью, фельдмаршалу Харгроуву нечего было делать у принца, поэтому больше он не приходил. Приятнее было думать, что ради маскировки, а не из-за отсутствия интереса, что там с сыном. Не помер же, выздоравливает, и хорошо. А почему решили скрыть тот факт, что он жив, это не фельдмаршала дело.
Зато Дэвиан наведывался часто. Как личный юрист принца он приходил спокойно, а кое-кто во дворце полагал, что он навещал труп. Об этом рассказала Лидия, а не сам Дэвиан.
Он присаживался в своё обычное кресло и вечерами подолгу беседовал с Николасом, Айден к ним присоединялся. Дэвиан держал в курсе, как продвигалась подготовка к Празднику, приносил планы храма, чтобы понять, как и что лучше организовать.
– У Роуэна должна быть усиленная охрана, – сказал Николас. – Пусть займёт место в центре, ни в коем случае не у тёмных альковов.
– Разумеется, – невозмутимо согласился Дэвиан. – Как и вся императорская семья. Это их обычное место.
– Не хочу, чтобы наши барышни вздумали воздействовать на Айдена через угрозу Роуэну.
– Я бы и к тебе охрану приставил.
– Не порть маскировку! Я буду следить и смогу прийти в связку к Айдену.
Дэвиан в принципе считал, что план их не выдерживает никакой критики. Называл его не иначе как «провоцирование врага».
– Мы должны поймать их, – упрямо возражал Николас. – У них артефакт с запретной магией, чтобы направить силу и создать портал в иное пространство! Нужно захватить его. И пусть дамы покажут себя, чтобы Совет был уверен в их преступлениях и не смог сказать, что Айден несправедлив в наказаниях.
С этим Дэвиан не мог не согласиться. Совету крайне не понравилось, что Айден приговорил и казнил Мюррея. Да, он обладал этим правом как кронпринц. Но Мюррей был представителем знатного и древнего рода, главой Торгового синдиката! Ещё и эликсир предоставил!
Как и предполагал Николас, Совет не обрадовался, а за ним большая часть дворянства, каждый аристократ подумал, что следующим может быть он. Непрекращающиеся дожди над Кин-Кардином прибавляли опасений. Что ещё учудит неуравновешенный принц? Слова магов о полотне магии звучали слишком сложно, большинство в Совете их не понимали, а вот бушующие тени всем были очевидны.
О силе Александра Равенскорта ходили легенды, его считали мощным императором. Конрад был слабее, а вот Айден большую часть жизни провёл в храме, никто попросту не знал, насколько он силён. Он и сам не знал. Хотя для Николаса это сюрпризом не было, он давно подозревал, что Айден не уступал отцу.
– При малейшей угрозе император прикажет страже действовать, – напомнил Дэвиан. – Ему и без того не нравится ваш план.
– Да, да… а если девушки ничего не сделают, после Праздника объявим их в розыск. Я помню.
Николас хотел разделаться с преступниками эффектно – и эффективно, чтобы это упрочнило положение Айдена, а не пошатнуло его.
Всё едва не пошло по Бездне, когда за день до Праздника у Николаса начала болеть голова. Время до этого прошло спокойно, он уже чувствовал себя бодрым и готовым ринуться в бой, по замечанию Лидии, как норовистый жеребец, с трудом сдерживаемый упряжью. Николас показал ей язык.
После обеда тупая, опоясывающая голову боль усилилась, напоминая о старых травмах, и Николас с раздражением подумал, как же не вовремя! Он выпил обезболивающее зелье, но к вечеру стало понятно, что оно не подействовало.
Айден хотел