Стены гостиной покрывали кремовые обои, мебель была в новомодном стиле Эльведанской династии Керавии: не массивная, обтянутая шёлком, как было принято раньше, а воздушная, изящная, на вычурных кованых ножках, со светлой обивкой в тон обоям.
И конечно, растения. Лидия не любила их на улице, но обожала дома. По углам стояли массивные кадки, зелёная гирлянда вилась по шпалерам над окном, на столе красовался пышный букет из белых цветов – точно не по сезону, наверняка пришлось заказывать у цветочника. Вот кто, по мнению Николаса, никогда не бедствовал! С их оранжереями и зачарованными вазами, чтобы сохранять срезанные стебли дольше. Если у Николаса не удастся карьера дознавателя, он точно пойдёт в цветочники. Правда, одна мысль о том, чтобы колдовать с кем-то посторонним, вызывала ужас. Айден как будущий император вряд ли согласится зачаровывать вазы.
Придётся оставаться дознавателем и закапываться в чужие кишки.
На этой радостной ноте навстречу Николасу поднялась Лидия. Она сидела в большом удобном кресле около столика, где любила попивать чай и просматривать документы.
На ней было бордовое платье, оттеняющее бледную кожу. Высокая горловина с брошью в виде полумесяца, изысканная россыпь чёрных кружев вдоль лифа и на рукавах. Платье было строгим, не вычурным, но дорогим, подходящим той, кто служит в императорском Совете. Тёмные волосы Лидия собрала сзади костяным гребнем, глаза подвела, губ тоже коснулась алая краска.
Лидию справедливо считали одной из главных красавиц двора.
Она улыбнулась Николасу, а он подхватил её руку и коснулся унизанных кольцами пальцев губами, почти промурлыкав:
– Советница Блэкторн.
– Бездна, мы же не на официальном приёме, – фыркнула Лидия, но руку не убрала.
Николас был уверен, что ей приятно, и подмигнул, выпрямляясь, но не отпуская ладонь Лидии:
– Замолвишь обо мне словечко перед своим дворецким? Он явно считает меня неотёсанным чурбаном.
– И в чём он не прав?
Изобразив праведное негодование, Николас набрал в грудь воздуха, чтобы ответить на безусловно несправедливое заявление, но взгляд Лидии скользнул ему за спину:
– Кристиан, Роуэн! Как я рада! Так давно вас не видела.
Кристиан тоже коснулся её ладони губами, отчего Лидия смутилась, а вот Роуэн, кажется, растерялся, когда она его обняла. Но тепло улыбнулся.
Айден вошёл последним, и ступал он как настоящий принц. Его волосы были чёрными, как и его глаза, как крылья воронов, символов императорской семьи. Сотканный из теней, даже когда их не видно. Они отражались в его зрачках, в его жестах и словах. В его строгих мундирах императорской семьи, оттенённых капелькой кроваво-красного камня в серёжке.
Когда-то Айдена отправили в храм, потому что лишь там могли усмирить его тени, хаотичные, дикие, наносящие вред окружающим и ему самому. Он научился ими владеть. Но Николас не сомневался, что Айден недооценивает себя, не понимает, сколько силы таилось в его движениях, в самих его костях, в его пульсирующей в такт сердца магии.
Однажды Айден станет императором. Но главное, как полагал Николас, чтобы Айден оставался просто Айденом, обычным человеком среди всех этих слоёв силы и под тяжестью короны.
Его обнимать Лидия не стала, но поздоровалась по-дружески, и Айден слегка оттаял, снял часть привычной брони принца. Он не во дворце, а со старыми друзьями.
Обычно с ними он быстро расслаблялся, но сегодня переживал за Роуэна, Николас ощущал это и вибрацией по связи, и попросту зная Айдена.
Лидия распорядилась подать чай и заверила, что писем от Лорены не получала, а значит, она едет. Пока все устраивались в гостиной, Николас отправился проверить пневмопочту, должны уже прислать письмо про мальчика Дотлера.
– И тебе надо поговорить с ним, – заявила Лидия.
Она последовала за Николасом в соседнюю маленькую комнату и встала, скрестив руки на груди и прислонившись к косяку. Так себе поза для леди, но Лидии она удивительно шла.
– Зачем? – изобразил удивление Николас.
Он не особо хотел говорить с мальчиком. В очередной раз напоминать, что с его семьёй зверски расправились? Он должен был узнать, видел ли что-то ребёнок, но от одной мысли о подобных вопросах становилось муторно.
– Он испуган, – сказала Лидия.
– Не думаю, что у меня выйдет успокоить его.
– Придётся постараться.
– Лидия, я не умею общаться с детьми!
– Он спрашивал о тебе.
Отвлёкшись от аппарата пневмопочты, Николас глянул с удивлением:
– Обо мне? Я обычный дознаватель, он имени моего не знает.
– Это ты не знаешь его имени, а он твоё запомнил.
Видимо, недоумение слишком ярко отражалось на лице Николаса, потому что Лидия пояснила:
– Ты спас его. Он тебе доверяет. Ты не можешь его бросить!
Сконфуженно Николас вернулся к пневмопочте. Она представляла собой конструкцию из стола с трубками, закрытыми резными металлическими панелями, и конторки, где можно было написать письмо, тут же запечатать и кинуть в маленькое круглое отделение. Чугунные трубы пронизывали Кин-Кардин под землёй, по ним неслись письма с помощью пневматики и воздушных насосов.
Почта для Николаса уже прибыла, капсула с гербом дознавателей, длиной не больше ладони, лежала в приёмном отделении, но Николас никак не мог подцепить крышку. Молча Лидия надавила на панель, её пальцы скользнули по ладони Николаса. Руку она тут же убрала, а Николас торопливо раскрыл капсулу и развернул записку. Пробежал по ней глазами:
– Вот же срань.
Лидия молча приподняла бровь и уходить не собиралась. Ребёнок провёл у неё всю ночь, она интересовалась его судьбой.
– У юного лорда Дотлера родственников нет, – мрачно сказал Николас. – Что в таком случае положено делать?
– Можно устроить в приют… либо в закрытую школу-пансионат, если осталось состояние. В восемнадцать лет получит его полностью. Либо назначается опекун.
Состояние покойного лорда Дотлера ещё требовалось проверить, Управление о таком писать пневмопочтой не стало бы, но велика вероятность, что мальчик унаследовал скорее долги своего отца, а не его деньги. Но в таком случае корона может его поддержать? Школа-пансионат точно лучше приюта.
Нарочито горестно вздохнув, больше для вида, Николас кивнул Лидии, чтобы она отвела его к мальчику. Но не преминул мрачно заметить:
– Бычьи кишки!
– Понахватался от Айдена храмовой брани.
– Срань!
– Хотя бы при ребёнке не ругайся.
Николас и не собирался, но ему нравилось злить Лидию. Хотя вряд ли она испытывала гнев.
Они поднялись на второй этаж, и Лидия провела к