Это было ещё в первый год, но ближе к концу. Они тогда пошли на подпольную вечеринку, где рекой лился очень крепкий и не очень законный алкоголь. Николас ненавидел терять контроль, обычно пил немного, но в тот раз был безудержен.
Айден посмеивался, когда тащил его в комнату. Следующий день был выходным, можно было не опасаться занятий. Николасу ожидаемо стало плохо, наутро ещё хуже, а по связи всё ощутил и Айден.
На следующий день зашла Лидия, она перепугалась и позвала остальных, но проницательный Кристиан заявил, что им не лекарь нужен, а протрезветь.
– Мерзко, когда ощущаешь тошноту, ещё и чужую, – сказал Айден под общий смех и ворчание Николаса «не настолько всё плохо было».
Или секс.
Это Айден предпочитал не упоминать в общей компании, хотя Роуэн однажды спросил, чувствуется ли? Конечно! И после парочки инцидентов Николас следил за связью перед своими встречами с барышнями даже больше, чем перед пьянками с алкоголем. Благо достаточно было не колдовать вместе накануне… действия.
Айден не мог не признать, что опыт был не таким уж неприятным. По крайней мере, показал ему, как получать удовольствие от подобных вещей.
Хотя на Мэри Синклер до конца Академии не мог смотреть, не отводя от стыда взгляд. Это был первый подобный опыт, и Николас потом тоже согласился, у него было ощущение, что в постели их трое.
За окнами давно стемнело, слуги зажгли свечи и зачарованные лампы, поползли разговоры о том, чтобы расходиться по домам, а Лидия уговаривала всех остаться.
Айдену было откровенно лениво подниматься, Николас умудрился задремать у камина, сон его не был глубоким, но усталость и схлынувшая после зелий энергия давали о себе знать.
В любом случае Айден хотел вернуться во дворец, но Лидия отозвала его под предлогом пришедшего письма.
– От матери? – спросил Айден, скрывая зевок.
Повернувшись спиной к столу пневмопочты, Лидия прислонилась к нему и покачала головой.
– Посланий нет, я просто хотела попросить тебя остаться. Если ты останешься, то и остальные вслед за тобой.
– Зачем? – удивился Айден.
Лидия бросила быстрый взгляд на дверь, ведущую в гостиную, хотя отсюда комната была и не видна.
– Ему нужно поспать, Айден. И тебе тоже.
Он понял, что Лидия имеет в виду Николаса. Запоздало подумал, что не он один понимал, как Николас пьёт зелья и бегает по городу, пытаясь отыскать убийц.
Вздохнув, Айден потёр глаза. Действительно, ему и самому не хотелось трястись в экипаже через половину города. Да и Николас уже засыпал. Пусть спит.
– Хорошо, – согласился Айден. – Мы все останемся у тебя на ночь.
– Комнат как раз хватит на вас всех и на Майлза.
Лидия помолчала, но явно хотела сказать что-то ещё. У неё было то особое выражение лица, которое Айден видел всего несколько раз в жизни. Например, когда она говорила о Лорене и её ситуации с мужем. Сейчас же хотела сказать о Николасе.
– Ты знаешь, что его головные боли стали приходить чаще?
Айден не знал. И подозревал, что Николас тщательно от него скрывал. Хотя и спрашивать напрямую было бесполезно, тот попросту отмахнётся.
– Поговорим с королевскими лекарями…
– Ах, нет, – отмахнулась Лидия. – Лекари твердят, с возрастом боли станут интенсивнее. Вроде как нормальное развитие ситуации. Хотя что в этом нормального? Он и тебе не станет ничего говорить.
– И что ты предлагаешь?
– Думаю, что могут влиять все эти бодрящие зелья. Я напоминала ему, что мир не рухнет, если он будет работать хотя бы не до ночи. Но ты же знаешь Николаса! Меня он не слушает. Возможно, послушает тебя.
Растерянно Айден кивнул. Не стоило разочаровывать Лидию, что и Айдена Николас не слушал.
– Ты же понимаешь, Айден? – голос Лидии звучал печально. – Угроза поэтическому обществу не так значительна для нас, как для вас с Роуэном. А если для тебя, то и для Николаса в большей степени.
Не совсем понимая, что имеет в виду Лидия, Айден промолчал, но Лидия продолжила тем же тоном:
– Он – твой цепной пёс. От собак избавляются в первую очередь, чтобы они не смогли защитить хозяев.
Айден проснулся среди ночи.
Хотя в последнее время его часто мучила бессонница, но в доме Лидии он отключился, едва устроился под одеялом. Комната была гостевой, никто здесь не жил, но в то же время дом окутывал уют, поднявшийся из гостиной вместе с каминным теплом.
Две мысли Айден осознал почти сразу после того, как поморгал, просыпаясь.
В комнате кто-то есть.
И этот кто-то – Николас.
Сев на постели, Айден послал короткую вспышку магии, зажигая лампу. Она стояла на столике у кровати, её едва хватало, чтобы осветить густые тени и контуры предметов. Тень приоткрытой двери представала монстром, сотканным из мрака, достававшим до потолка. Николас стоял перед ней.
В льняной одежде для сна он дрожал, обхватив себя руками.
– Айдз…
Голос прошелестел так тихо, что Айден не был уверен, правда ли его услышал. Поднявшись с постели, Айден подошёл к Николасу. Теперь видел, что того потряхивало, дышал он часто и неглубоко, а взгляд был осоловелым. Коснувшись шеи Николаса, Айден ощутил бешено стучащий пульс.
Такое иногда случалось, если выпить многовато бодрящих зелий.
– Идём, – мягко сказал Айден. – Давай вернёмся в комнату, тебе надо выспаться, с утра всё пройдёт.
Вряд ли многие люди видели Николаса таким. Айден не сомневался, что ни к кому другому Николас не пошёл бы в полубессознательном состоянии. Никому другому он бы свою слабость не показал.
Смахнув мутность, просачивающуюся внутрь него самого по связи, Айден специально отстранился. Если и его сейчас накроет, ничем он не поможет.
В доме стояла тишина, когда они пересекли коридор и оказались в комнате Николаса. Он послушно улёгся под одеяло, свернулся там, его продолжало потряхивать. Тогда Айден выпустил тени, позволил им выскользнуть, показаться, подняться с пола и лечь на кровать.
Те самые тени, которых боялись все в Мархарийской империи, способные раскидывать армии и разрушать пространство. Символ власти и силы Равенскортов.
Николас завернулся в них, как в одеяло, его дыхание и пульс наконец-то выровнялись. Вряд ли он утром вспомнит, что просыпался. Вскочивший среди ночи, не понимающий толком, что происходит, он пошёл к Айдену – и Айдена обескураживало такое доверие.
9
Маленький кусочек тоста с вареньем
Пробуждение Николаса было муторным.
Ему снились сны. Не плохие, он толком не мог вспомнить, что видел. Но после них оставалось неприятное липкое ощущение, которое