– В любом случае ты можешь поговорить об этом с Раттер-Кристи. Он расскажет тебе о душевной болезни друга.
Рассеянно кивнув, Айден снова затянулся. Связь горчила его усталостью, и Николас подумал, что Управление ещё немного переживёт без него. Зажав сигарету в зубах, перевернул стул и уселся верхом, сложив руки на спинке:
– Представляешь, кто следил за Лидией?
Айден уставился на него непонимающе, и Николас порадовался произведённому эффекту.
– Она говорила, за её домом следят, – напомнил Николас. – Ты к ней гвардейцев отправил. Они быстренько выяснили, что странный тип не имеет отношения ни к запрещёнке, ни к тайным посланиям. Он от лорда Августа Финли.
– Кто это?
– Хитрый жук, который положил глаз на Лидию и не понимает вежливого отказа. Но знаешь, зачем он слежку приставил?
Айден покачал головой.
– Из-за меня! – торжественно заявил Николас. – Хотел выяснить, насколько часто я бываю в доме Лидии и нет ли у нас тайного романа. Нет, ну представляешь? Вот ведь блоха с пёсьего зада…
Снова выпустив дым в потолок, Айден заметил:
– Не вызывай его на дуэль, ладно?
17
Жемчужина
Рабочую суету Управления дознавателей Николас обожал. Здание было ужасно помпезным, сложенным из тёмного камня, украшенным резьбой по фасаду. Внутри в центре располагалась широкая лестница с отходящими от неё коридорами. На первом этаже притаился серпентарий, где выращивали змей ради яда, а после смерти использовали их позвонки. Помещение единственное отличалось простотой, остальные везде украшали лепнина, статуи и истёртые ковры. Дознаватели каждый год просили заменить их на новые, и каждый год находилась статья расходов поважнее.
Управление стояло в Дворцовом квартале, а среди соседей на другой улице значилась Асталанская мануфактура чаровников. Только этим можно было объяснить потрясающую любовь дознавателей к зачаровательницам, буквально каждый третий стыдливо (или с гордостью) вспоминал подобную интрижку.
И Николас, и его напарник Линард Уэлтер относились к тем, кто избежал этой участи. Зато они вместе со всем Управлением постоянно ходили в Лунный квартал с чайными.
Многие дознаватели предпочитали заведения, где подавали крепкий алкоголь, и Николас мог их понять, но сам выбирал трезвую голову. На его счастье, Линард тоже, в этом они сошлись.
Как и во многом другом, хотя на первый взгляд представляли две противоположности. Николас обожал суету Управления, всех людей, бегающих туда-сюда с бумагами, ориентировался в хаосе и с удовольствием сновал по широкой каменной лестнице. Линард предпочитал закрываться в кабинете. Ещё и являлся с утра пораньше, чего Николас понять не мог. Утром надо спать! А вот вечером можно и задержаться – чего Линард не делал, возвращаясь домой.
Когда его отец оказался предателем и был казнён, остальную часть семьи не трогали. В том числе из-за того, что Уэлтеры были древним значимым родом, связанным со многими другими. Вырезать его было неразумно, могло спровоцировать волнения. Внутреннее расследование быстро показало, что лорд Уэлтер и детям угрожал, заставляя делать то, что ему нужно.
Понять такое отношение отца Николас мог легко, поэтому отчасти сочувствовал Линарду. Они как-то ходили вместе в купальни, и Николас увидел мельком клеймо на спине Линарда, прямо на лопатке, так отец обозначал, что дети – его собственность, обязанная беспрекословно выполнять приказы. Иначе он убьёт тех, кто им дорог.
Линард как старший сын стал новым лордом Уэлтером, но просто так император его не отпустил. Место главы Управления для Линарда была заказано, а ещё корона указала ему, кого взять в жёны. Леди Мэйбл Ламберт была полностью лояльна, как и все Ламберты, а больше род ничем не выделялся, его глава был рад выдать дочь за Уэлтера, пусть и сына изменника.
Как ни странно, брак оказался удачным, и Линард торопился из Управления домой, а Мэйбл ждала второго ребёнка. У Линарда Николас и пошёл спрашивать советов насчёт Майлза.
– Моему сыну – три года, – напомнил Линард, перебирая бумаги. – Я не имею представления, что делать с детьми постарше. Берни рад, когда я приношу ему игрушки.
– Мне игрушкой не обойтись, – вздохнул Николас.
Ему заниматься бумагами не хотелось. Они сидели в кабинете, и оба стола были завалены документами. На стене красовалась карта Кин-Кардина с отмеченными местами преступлений, но пока расследование застопорилось.
Стоило Николасу распахнуть новые двери, как они тут же захлопывались, едва не ударив по носу. Каждая зацепка вела в тупик, и Николас почти поверил в проклятие или в то, что кто-то мешал расследованию. Хотя в Управлении это представлялось маловероятным.
Артефакторы ничего не нашли, снятые с Майлза остатки чар оказались бессмысленными. Никто не распознал заклинание. Тала Рей, предоставившая отчёт, сухо сказала, что дело не в малой величине фрагмента, они попросту не сталкивались с такими запрещёнными чарами. Но определили, что это часть большего плетения.
Что значило, на каждом месте преступления приносили жертв для своей части большого общего заклинания. Это сильно осложняло выяснение того, что же творила конкретная запрещёнка.
– Ещё Берни любит, когда мы собираемся вместе, – продолжил Линард. – Мэйбл вышивает у камина, я читаю, а Берни забирается то к ней на руки, то ко мне. Любит, чтобы я читал ему вслух.
С унынием Николас посмотрел на бумаги. Слушать такое и не уснуть невозможно.
– Майлз умеет читать сам.
Остановившись с бумагами, Линард глянул на Николаса, хотел что-то сказать, но передумал и вернулся к разбору.
– Майлзу тоже понравятся вечера у камина, – заметил Линард.
– Да я не знаю, о чём с ним разговаривать!
– Не обязательно разговаривать. Майлзу достаточно чувствовать немного постоянства и тепла.
– Каминного.
– Каминного, – вздохнул Линард, не возражая.
Майлз жил в доме Николаса уже несколько дней, и пока всё шло неплохо. Мальчик ещё всего шугался, иногда боялся из комнаты выходить, но Вельма взяла его в оборот. Она относилась к нему как к молодому господину, но в то же время как к несчастному сиротке. Большую часть времени Майлз проводил на кухне.
Первый ужин прошёл скованно. На второй день Николас вернулся уставший, вымотавшийся бесконечными требованиями отчётов от всех и полнейшей бесполезностью этих отчётов. Он с лёгким ужасом думал, что сейчас опять придётся как-то изображать расслабленность, но не пришлось.
Майлз с восторгом рассказал, как готовил ужин вместе с Вельмой, оказывается, ему было интересно, но родители считали, это никак не соотносится со статусом будущего лорда. Как полагал Николас, у Дотлера были замашки аристократа с огромным состоянием и древностью Кальтоны.
Ужин оказался вкусным, Майлз рассказывал, как прошёл его день. Николас хотел посидеть у камина, но уснул ещё до того, как Вельма принесла чай.
Осваивался Майлз быстро, должен