Николас уверенно шагал по деревянному настилу, покрывавшему улицы. Доски предполагались защитой от грязи, но дерево гнило, крошилось, чаще настил мешал.
– А ведь Департамент городского планирования обещал тут всё замостить, – вздохнул Линард.
– Как же, – проворчал Николас в ответ. – Там сейчас лорд Капелл, он решил отстроить Квартал чёрных ламп. Ему некогда мостовыми заниматься!
– Бездна, что он забыл в той помойке?
– Готов спорить, вошёл в долю с Миком Кризи, и тот заплатил, чтобы Департамент всё отстроил после пожара.
– Да Кризи сам пожар и учинил! Вот говнюк. Я плачу налоги не затем, чтобы Департамент его дела покрывал.
Мика Кризи знали все дознаватели. Он держал строительную контору, но занимался контрабандой и прочими незаконными вещами. Поговаривали, что отстроенные им дома в Квартале чёрных ламп не соответствовали установленным нормам, вот Кризи и поджёг их, чтобы скрыть правду. Николас ничуть не удивился бы, если Мик Кризи действительно заплатил Департаменту городского планирования. Лорд Капелл, бывший муж Лорены, мог быть как недостаточно умён, чтобы на это повестись, так и попросту падок на деньги.
– Говнюк, – согласился Николас.
Но Мик Кризи не входил в компетенцию дознавателей. Управление занималось запретной магией, сложными делами, вопросами, связанными с аристократией, но их ресурсов попросту не хватит на заботы полиции, контрабандистов или городскую преступность.
Традиционно дознаватели ворчали, что полиция плохо работает. Так же традиционно полиция огрызалась, что дознаватели лезут не в своё дело.
Кин-Кардин стиснул туман, а для включения фонарей было ещё рано, поэтому двигаться приходилось медленно, пропуская женщин с корзинами, пахнущих рыбой мужчин и стайки ребятишек, игравших в китобоев.
Экипаж не развернулся бы, его оставили перед Эгретским углом. Николас видел перекрытую соседнюю улицу и стоящих перед грубыми досками полицейских. На размокшей от влаги древесине выделялся неровно нарисованный красной краской крест.
Знак гнили. Знак чумы. Она вспыхнула в Ржавом причале, квартал перекрыли, чтобы остановить распространение болезни. Часть больных перед этим со всеми предосторожностями вывезли в госпиталь. И по ту сторону заколоченных досок Николас заметил тёмные тени лекарей в респираторах. Квартал закрыли для горожан, но работа с местными и лечение не прекращалось ни на минуту.
Хотя телегу перед кварталом Николас тоже заметил. С неё разгружали ящики, но к ночи наверняка приедет ещё одна такая же. В неё положат трупы из Ржавого причала, в свете масляных фонарей, чтобы не привлекать внимание и не пугать жителей. Все знали о происходящем, но пока не видишь, не так страшно. А допускать панику никто не хотел.
Прежде чем дознаватели покинули дом Нэлл Дрейк, по пневмопочте пришёл ответ от Айдена. Учитывая скорость, наблюдающий за Кристианом уже успел сообщить во дворец, что происходит. Он видел четверых людей, рано утром они вошли в дом Нэлл. Но фигуры скрывали плащи, а лица – капюшоны, даже пол не определить. Они вышли несколько часов спустя, наблюдающий точно не знал, но ничего подозрительного не заметил.
Четверо вполне могли и чары тишины наложить, и чары контроля, не позволившие Нэлл произнести ни звука. И те и другие считались запретными. Будь это дом Кристиана, наблюдающий сразу бы забил тревогу из-за подозрительных личностей. Но Нэлл его не интересовала.
Николас и Линард свернули в тесный переулок, где дома слиплись друг с другом. Сверившись с адресом в блокноте Нэлл, Линард кивнул:
– Следующая улица.
На крошащейся каменной стене красовалась намалёванная кривоватая надпись «Китобои не слышат песнь китов». Выглядело то ли зловеще, то ли молитвой. Хотя Николас не видел разницы.
Рядом притаилось маленькое святилище. В нише прямо на улице лежал большой китовый позвонок, стояли оплывшие свечи, валялись сладости и яркие бусы.
Жрецы Безликого на такое разъярились бы, но они не совались в кварталы, подобные Эгретскому углу. А в портовых районах ходили старые верования, существовавшие в заливе испокон веков, о спящем левиафане, на спине которого покоится мир, о поющих китах, о живом и дышащем океане.
С точки зрения Николаса, верить в кости морских гигантов ничуть не более странно, чем поклоняться Безликому богу смерти и резать быков в его честь. Можно понять, почему здесь, под крики чаек и запах рыбы, левиафан кажется ближе Безликого.
Миновав тесный закоулок, Николас и Линард оказались на нужной улице, пошире, пооживлённее. Тут же к ним подскочил долговязый подросток с падающей на лицо чёлкой и сунул под нос флаконы.
– Господа, купите эликсир! Бентовский эликсир сохранит вам жизнь! Всего десять монет, и вы излечитесь, если заболеете!
– Мы дознаватели. – сухо сказал Линард. – Мы не используем зелья без аптекарской лицензии и можем за такое арестовать.
Это работа полиции, но Николас не стал поправлять. Подросток не растерялся, тем более форму видел, знал, кто перед ним. Наверняка дерзко решил сорвать куш, у дознавателей-то деньги точно водились.
– Господин, чума не делает различий между бедными и богатыми, между дворянами и китобоями. Не лишайте себя шанса на излечение!
Линард начал закипать и мог закончить грубостью, но влез Николас:
– Сколько, говоришь, монет? Я дам тебе пять.
– Грабёж! – возмутился подросток и тряхнул головой, убирая упавшую на глаза чёлку. На тощей шее болтался костяной амулет Безликого и яркие бусы из китового святилища.
Николас хмыкнул:
– А ты пожалуйся на меня.
Мальчишка смерил взглядом его дознавательский мундир, нарочито громко вздохнул и вытащил из объёмной холщовой сумки глиняный флакон без украшений:
– Но если вам понадобится ещё, вы знаете, к кому идти!
– А зачем ещё, я же сразу излечусь, – ехидно заметил Николас.
– А жена! А друзья! Что вы, господин дознаватель, гниль никого не щадит!
Продолжая вещать как пророк мрачных дней, юнец двинулся по улице, предлагая каждому встречному чудодейственный эликсир, спасающий от гнили.
– Зачем тебе? – удивился Линард. – Мы же знаем, эликсир облегчает симптомы, но не лечит.
Подняв пузырёк повыше, Николас поболтал вязкой тёмной субстанцией, прежде чем сунуть её в карман.
– Отдам Кайнсу, пусть наши попробуют выяснить, что в составе и откуда на улицах появился эликсир. Его слишком много, значит, за производством кто-то стоит.
– Да наверняка люди Мика Кризи бодяжат разбавленный бренди. В их духе наживаться на болезни и страхе.
Привыкнув к особнякам и дворцу, погрузившись в расследование запретной магии, Николас и забыл о гнили. Он предпочитал не думать о тех вещах, с которыми всё равно не мог ничего сделать, и чума точно не относилась к его компетенции.
Но так казалось у