Из комнаты Николас буквально выполз, завернувшись в одеяло, и в таком виде загрузился в кресло. Он отчаянно зевал, но уже тянулся к чашке. Причесаться он не удосужился, как и нацепить металлические колечки на лицо. Слуги знали вкусы императорского дознавателя, ему подали тосты, яйцо и ещё какие-то блюда. Николас неизменно отказывался.
Ел он обычно мало, поэтому при любом удобном случае императрица пыталась его накормить, а Николас страшно смущался. Она распорядилась подавать ему большие завтраки, а также обеды, и ужины, хотя на них он редко бывал во дворце, чаще оставался в Управлении дознавателей. Айден сначала пытался втолковать матери, что это бессмысленно, но в итоге махнул рукой. Если ей приятно, пусть распоряжается. После смерти Конрада ей, казалось, не хватало ещё кого-то, о ком она могла заботиться, а Николас то и дело торчал поблизости. Его собственная мать умерла во время родов.
Айден успел позавтракать, когда явился Николас, поэтому разбирал бумаги. Краем глаза заметил, как Николас вытащил из своего одеяльного гнезда зелье и накапал немного в напиток.
Между ними по-прежнему мерцала связь после магии, Айден знал, что зелье обезболивающее, у Николаса не сильно, но гудела голова. Старая история, из-за детской травмы он периодически мучился мигренями, особенно когда уставал или не высыпался.
– Мой рабочий день в Управлении позже, – с укоризной сказал Николас. Так, будто Айден вытащил его за ногу из постели.
Тот оторвался от бумаг и посмотрел исподлобья. Многие говорили, что у принца тяжёлый взгляд, и он пошёл в деда, которого все опасались из-за крутого нрава, но Николас внимания не обратил, и эмоции по связи пощекотало насмешкой:
– Ой, вот не надо! Не мог же я спать, пока тут пахнет тостами.
– Очень даже мог.
– А потом завтракать одному? Да и ты бы от тоски помер.
Николас многозначительно ткнул пальцем в бумаги, но не прошло и пяти минут, как он вызвал слугу, нацарапал что-то на листах и приказал отправить пневмопочтой Лорене, Лидии и Кристиану.
Когда дверь за слугами закрылась, Айден спросил:
– Хочешь узнать, не писал ли кто это письмо?
– Да. И пришло ли им подобное.
– А тебе?
– В дворцовых комнатах ничего нет, я туда вчера заходил. Дома надо проверить.
– Ты так однажды пропустишь какой-нибудь вызов на дуэль. Не явишься просто потому, что письмо тебе послали домой, а ты там не появляешься.
– Какие дуэли, ваше высочество, – нарочито вытаращил глаза Николас. – Дуэли строго запрещены его императорским величеством.
Оба прекрасно знали о тех нескольких случаях, когда в дуэлях Николас всё-таки участвовал. Айдену он сообщал уже после них, чтобы формально принц был не в курсе. Айден злился, что Николас ввязывается в мелочные разборки, тем более все они были из-за женщин.
Когда Айден вернулся к бумагам и решил уже, что может поработать, Николас заявил:
– Мне не нравится это письмо.
Он намазывал тост вареньем и выглядел внушительно, если бы не продолжал сидеть в одеяле, встрёпанный и пытающийся подавить зевки. Но он хотел порассуждать о письме, за этим крылось истинное беспокойство. В конце концов, Николас был не только другом Айдена, но и служил в Управлении дознавателей. Это по их части.
– Оно звучит зловеще, – продолжил Николас.
– Прямой угрозы нет.
– «Где ты будешь, когда придёт чёрная гниль?» Так ведь называют нынешнюю болезнь из доков? Ту, причину которой ты видишь в запретной магии?
– Я ничего не утверждаю, – ровно сказал Айден. – Эпидемии случаются. Гниль могли завести корабли из Карранаса, это наиболее вероятно. Но общеизвестно, что болезни появляются в том числе из-за запретной магии. А кто-то в столице этим промышляет, если верить дознавателям.
– Даже не сомневайся. Значит, не исключено, что отправитель письма тот же, кто стоит за убийствами и творит магию.
Пожав плечами, Айден задумчиво уставился в окно, скрытое тяжёлыми портьерами. По утрам Айден распоряжался раздвигать их, чтобы полюбоваться на панораму города. Не то чтобы он видел много, но жилое крыло императорской семьи располагалось высоко, здесь не было никаких башенок, Айден видел смутные силуэты кин-кардинских домов, часто утопающие в туманах с реки или из бухты.
Огромный город, кишащий людьми, проблемами – и магией, конечно же. Мысль о запретной не слишком волновала. Да, убийства ужасны. Но время от времени появлялись те, кто заявлял, что чёткие правила и связки всего лишь пережиток прошлых времён. Или кто попросту хотел власти, распахивая тёмные глубины сохранившихся кальтонских трактатов и погружая руки в кровь. Потому что все самые сильные ритуалы запретной магии творились на внутренностях жертв, их разделывали, как быков в храмах Безликого.
Поэтому подобные чары и запретили.
– Знаешь, что меня больше волнует? – негромко спросил Николас.
– Упоминание поэтического общества.
– В точку.
Во время учёбы в Обсидиановой академии они объединились, чтобы проводить встречи на кладбище и в запертых комнатах после отбоя. Они пили запрещённый алкоголь во фляжках, делились мечтами и, конечно же, читали стихи. Особенно их любил Николас, сам поэт.
– Тот, кто отправил письмо, знает о нас, – продолжил Николас. – Это угроза всем. Но я не понимаю, чем стихи-то не угодили? При чём здесь наши посиделки?
Айден нахмурился:
– Я тоже не понимаю. Мы не изучали магию, не творили ничего запрещённого, никто не имел на нас зуб. Мы никого не убили, чтобы скрыть во тьме труп и прикопать под кустом роз.
– Или кто-то из нас чего-то не договаривает.
Николас произнёс это тихо, и Айден ощутил, что им обоим неприятно думать о подобном варианте. Возможно, кто-то из них совершил такое, за что может мстить теперь балующийся запретной магией незнакомец.
Один из них лжёт.
Айден не знал, что его пугало больше: то, что так думал отправитель письма, или то, что сам Айден не отмёл эту мысль сразу же.
Они сидели ещё долго, Айден рассказал о вчерашнем разговоре с Фелицией Стэнхоуп и последних новостях по Синдикату. От политики Николас старался держаться подальше, но работой Айдена интересовался.
Слуги принесли пришедшие пневмопочтой ответы и записку для Николаса из Управления дознавателей. Он сначала распечатал первые письма и нахмурился:
– Никто не отправлял приглашения. Им тоже пришли такие. Бездна знает, что творится!
С раздражением он раскрыл последнюю капсулу, вытащил скрученную бумагу и помрачнел, когда её прочитал.
– Новое убийство. Да как успевают? На этот раз в Китобойнях. Мне надо ехать.
– Я с тобой.
Николас глянул с удивлением:
– Что принцу делать на месте преступления?
– Ты забываешь, что я десять лет воспитывался в храме Безликого. Я видел кровь. И