Линард предложил взять с собой Майлза, чтобы выглядело так, будто после службы лорд Николас Харгроув и его юный воспитанник просто так зашли в чайную.
– И Майлзу полезно отвлечься, – заметил Линард. – Он ведь наверняка у тебя дома сидит?
Николасу даже сделалось чуточку стыдно. Учёбой Майлза загрузил, а вот на обычную прогулку никак не мог выбраться, невольно заперев мальчика в четырёх стенах с редкими и непродолжительными поездками во дворец на занятия.
Николас взял экипаж Управления, приехал домой и предложил Майлзу прогуляться до чайной, не скрывая, что ему нужно туда как дознавателю. Последнее, кажется, привело Майлза в восторг, его вдохновила мысль, что он тоже будет участником самого настоящего расследования.
Всё-таки чайная – не закрытые купальни. Подвоха Николас не ожидал.
Экипаж остановился, выпуская пассажиров в туман. Фонари выстроились вдоль булыжной дорожки, ведущей через внутренний двор к невысокому зданию с богато украшенными резьбой фронтонами и забавно загнутыми уголками крыш, как в Мильской империи, откуда и привозили самый вкусный чай.
Шагая в мягком свете кованых фонарей, Майлз во все глаза уставился на здание:
– Ого!
– Ты что, не был в чайной? – начал подозревать Николас.
Майлз стушевался и опустил глаза:
– Отец говорил, что пока рано. Вот когда поступлю в лицей и летом приеду…
– Ну, несовершеннолетних в чайные не пускают, но в сопровождении взрослых можно и нужно.
– Отец и не ходил. Он предпочитал мужские клубы.
Как и многие аристократы, хотя Николас их не понимал. Он как-то посещал вместе с Линардом одно такое заведение и чуть не умер со скуки. Мужчины пили дорогой алкоголь, курили крепкие сигары, но обсуждали в основном политику, цену на шёлк и неурожай пряностей в Арверии. Николас решил, что ему в подобных местах делать нечего, пока он не собирается вкладываться в очередной корабль в Белгассию и торговать муслином.
На пороге стояли две статуи, изображавшие дев в тончайших нарядах. Хотя выглядели они пристойно, Майлз всё равно вытаращился с удивлением, а Николас чинно пояснил:
– Водные духи из керавийской мифологии.
Майлз сдавленно угукнул, и сквозь стеклянные двери вместе с Николасом вошёл в чайную.
Салоны, устраиваемые леди, были центрами искусства, но не единственными точками притяжения. Считалось, что в чайных собираются представители среднего и порой высшего класса, чтобы обсудить не политику, а последние научные открытия, географические данные, пьесы и вышедшие книги. Атмосфера царила свободнее, нежели в ресторанах, хотя и не настолько расслабленная и всецело посвящённая искусству, как на салонах.
Чайных в квартале было не так много, но Николас бывал в других во время обеда, тех, что ближе к Управлению. В «Атеней» Николас раз или два заходил, поэтому не растерялся. В отличие от Майлза, замершего с открытым ртом. И не сразу сообразившего, что слуга на пороге просил верхнюю одежду.
Помещение представляло собой большой зал вытянутой формы, вместо чадящих газовых фонарей тут были магические, ещё и висевшие в воздухе на разном расстоянии от потолка, тоже кованые, с узорами. Они освещали изящные резные арки и колонны, на столиках горели свечи, а у дальней стены расположился фонтан с более фривольной скульптурой водного духа с большим витражным окном над ней. В воздухе стоял лёгкий аромат цветов и выпечки.
Обычно чайные выбирали тот или иной оттенок, он становился их ведущим и буквально визитной карточкой, в «Атенее» это был фиолетовый. Многочисленные драпировки, скатерти и воздушные ткани на окнах, светлые, как дымка на горизонте перед грозой.
– Вы будете вдвоём? – осведомился слуга.
– Да, – ответил Николас. – Если не увидим знакомых.
Слуга понимающе кивнул: столик нужен на двоих, но с возможностью того, что может кто-то подсесть. Это означало, что Николас не прочь принять участие в дискуссиях, которые обычно разворачивались позже вечером, но пришёл не ради них.
Николас повёл к одному из столиков, на ходу протягивая слуге визитку. Это не считалось обязательным, но вошедший таким образом обозначал свою личность.
Столик располагался в углу, чтобы Николас видел всю чайную, а Майлз полюбовался на зал. За их спинами расположилось два окна с воздушным тюлем, стол покрывала тяжёлая скатерть оттенка спелого винограда, а в пузатой вазе стояли ирисы вперемешку с экзотическими орхидеями, чьи соцветия напоминали крылья бабочек и переходили от нежно-сиреневого к пурпурному.
– Лорд Харгроув желает что-то сразу? – спросил слуга, проворно зажигая многочисленные свечи на столе. Магией он не пользовался, обычными спичками.
– Я и мой воспитанник хотим ознакомиться с меню, – сказал Николас, чтобы обозначить статус Майлза.
Тут же перед ними оказались прямоугольные листы бумаги, все позиции были написаны от руки.
– Ты успел пообедать?
– Нет, – ответил Майлз почти вопросительно.
– Отлично! – Николас перешёл на заговорщицкий шёпот. – Потому что я тоже нет, и пришёл сюда не только чинно пить чай и вызнавать всё об этом месте, а ещё и поесть.
Недолго думая Николас взял и сэндвич с огурцом и маслом, и сэндвич с китовым мясом. Он как раз в красках рассказывал Майлзу, что мясо берётся из хвостовой части, нарезается тонкими ломтиками и приправляется соусом с тёртым белгассийским имбирём.
– Сырым едят? – ужаснулся Майлз.
Николас заверил, что это вкусно, но когда подали сэндвичи, Майлз с опаской попробовал их только после того, как огромный кусок откусил Николас. Им принесли также свежие сконы со взбитыми сливками и два чайничка из тонкого фарфора. Поклонившись, слуга пояснил, что один был с фруктовым чаем, для Майлза, а второй не с простым чаем, как хотел Николас, а с элитным сортом «золотая улитка», подававшийся особым гостям.
– Распоряжение леди Лоусон.
Слуга кивнул в дальний конец зала, и, приглядевшись, Николас заметил маленький столик в углу, рядом с фонтаном. Его наполовину скрывала расшитая цветами ширма, но там сидела Кассандра Лоусон с кем-то, возможно, с сестрой, судя по мелькнувшим платью и голове, но Николас не был уверен. В отличие от собственного салона, Кассандра выглядела не так экстравагантно, по крайней мере, без змеи вокруг шеи. Её платье казалось обычным, зато шляпа была настоящим произведением искусства с широкими полями, цветами, лентами и даже небольшой гипсовой фигуркой, но Николас не мог разглядеть, что она изображала.
Кассандра улыбнулась ему и вернулась к разговору с собеседником. Николас кивнул:
– Поблагодари леди за щедрость.
Слуга испарился, а Николас открыл чайник, сунув нос, и поморщился: ну что за срань, аромат был горьковатым, заваривать ещё крепче Николас не стал, сразу налив.
– Хочешь попробовать? – предложил он Майлзу.
Тот скривился:
– Твоё выражение лица не впечатляет. И я люблю фруктовый.
Настаивать Николас не стал, щипцами кинул